Автор NATURA "Никогда ничего не объясняй и не стыдись равного трепета перед бабочкой и бегемотом..." (Фредерик Гарсиа Лорка)
Лирика
Бег по кругу
Я слышу, как бежит мое сердце по кругу, Я вижу, как ты в толпе что-то ищешь; Я устраняю помехи - ты дышишь, Бегу, спотыкаюсь, обращаюсь к испугу. А на дворе январь, лютая вьюга, Хочется лета, солнца и друга, Хочется мне, чтоб звонила подруга, Но эти мечты за пределами круга… Ты увидел меня, помахал мне рукой- Мой мираж улетел, ты растаял с водой… И опять я бегу, удаляясь, по кругу, Ты уйдешь в запределье, улыбаясь испугу.
Моя келья
Как дракон, с луной и блеском, Ночь спускается на грешную Землю, Словно камень, брошенный с плеском, Я погружаюсь в темную келью. В этой лачуге всегда дремота, Бродишь по ней, спотыкаясь повсюду; А на душе как всегда пустота- Хочется вновь прогуляться по кругу. Сумрак царит в моей келье и холод- Нет здесь тепла живого дыханья; Чувствую рядом душевный я голод, А вдалеке маячат терзанья... Люди не знают, не ведают что ли? Смотрят зато на Святое Созданье И потирают на пятках мозоли, А за стеной я слышу роптанья…
Озарение
Щелкнул глухо выключатель- Замер на минуту свет, Оглянулся старый обладатель, Убедился, что греха здесь нет. Воспалился нерв, укора полный, Дернулся, сорвался, побежал; Взгляд надменный превратился в водный, Шум на кухне мыслям помешал. Замечталась дума у порога, Вспомнил, что когда-то суицид Был тропой. Теперь - дорога, Знаем даже, что Господь простит… Башней черной высится осколок, Брошенный когда-то вслед; Путь наш близок, а не долог, Выключаем тленный этот свет.
Маленькая ампутация
Ампутируйте мне душу! Я хочу послушать Как шипят мне в уши Стаи чертенят…
* * * Черная кошка бежит по дорожке, Ножки у кошки кривые. Трудно бежать ей по этой дорожке, Люди на свете все злые-
* * * Отстранились ангелы от окон, Завладела сердцем темнота, Облачилась мысль в плотный кокон, Расцвела фиалкой пустота.
* * * Слезы. Растаяли словно снег. Ты прекращаешь свой бег. И тишина. Зов. Без ответа оставлен. Снов. Бескорыстных разбавлен. Яд. Пятится время назад. И- Я отступаю во тьме. И называю тебе Твое имя-
Диалог ...посвящается Виталию Сергеевичу
-Научи меня любить себя! -Реставрируй чувства по заказу. Просто все, и даже я. (Приближаемся к экстазу). -Кожа перельется через край, И замкнется в круг с твоею- -Ну и что? И разве это рай? -Нет, так, счастье под постелью-
* * * Нет жизни, как нет и свободы; По улицам толпами ходят уроды, Строятся трупами возле дома, И разлагаются люди, любя.
* * * Я стучусь, вероятно, домой, Где в стакане увижу глазами Заселившийся в душу покой; Небо входит в меня метостазой. Все подобно тому в безымянстве, Что кружит в потолке над сознаньем, Время тянется долго, как в пьянстве, Потерявшимся в горле признаньем.
* * * Трепещут как стрекозы глаза, Забивается боль как татушка, В кожном слое хранится слеза, Суицид тихо шепчет в подушку. Чувства дико ходят по кругу, Забирая тебя без остатка; Ты противишься сердцу как другу. Солнце - два кукурузы початка-
* * * Чистые лестницы в грязные души, Умерли боги, загнили все уши. Немощным стало твое провиденье, Окна закрыты чужим приведеньем. Смертью укрытые как одеялом, Жалостью счастье всегда заменяем; Грубо смеемся над всей красотою, Все застилается лишь пустотою-
* * * Потерявшийся сон никогда не вернется, Расколовшийся вдребезги выпадет снег; И от звуков пилы ни за что не очнется Разразившийся хохотом дикий твой смех. Эхо гулкими криками, стонами бьется, Умирает в подвале прожитый день. Не проснувшийся ангел сегодня взорвется, На земле рассыпая уставшую тень- И потянется время задушенной раной, Забивая на сердце последний свой гвоздь; Мир покажется треснувшей рамой, Боль уйдет как непрошенный гость.
* * * На столе - недокуренный день, На душе - недопитые мысли, На постели - ожившая тень Совершает движения быстро. Растворенные в воздухе сны Проплывают глубоким похмельем, На полу растеклись валуны Томной горечью темного зелья. В окна бьется бездонная ночь, Порывается взяться за руки; И безликая лунная дочь Засылает предвестия муки.
* * * Поверхностное ощущение тела Затворником страсти сегодня умрет. И отраженное в городе небо Прощеным туманом себя разорвет. Усталые взгляды рассеются где-то, Зависнут системой во мне провода. Осушатся слезы пеплом согретым, Движения пальцев стекут как вода. Безбрежным сияньем очистятся души, В холодном покое застынут слова. Когда-то мы будем ходить не по суше, А счастье воскреснет как летом трава.
* * * Прикладная жизнь течет в своем русле, Побираясь в помойке времени. Светит глаз один очень тускло, Зарываясь в радости бремени. Разве просто любить кого-то, Доверяясь чужим пределам? И душа нам дана на что-то, Подвергая себя переделам. Вечность капает слезно на раны, Умоляет меня о прощенье, Обещает небесные манны И стекает в мое же терпенье
Владимир Верховец Что-то должно неминуемо очень скоро произойти... Я тороплю события, пребываю в желаниях... Я вижу, как уже горит бикфордов шнур моего терпения и светлячок его огонька, жужжа, будто пчелка, приближается к одинокому бруску динамита, на котором лежит мой букет чувств, завернутый в мысли прежних устоев. Я ожидаю взрыва…
Рассказы о любви
Любовь
Когда-то люди рождались на белый свет и жили честно и справедливо. У каждого человека была своя любовь, каждый мог и любил каждого. Все люди на Земле жили в благополучии и радости, во взаимности. Они могли обмениваться любовью, дарить любовь друг другу, и вера была у каждого в то, что он не останется без любви, отдавши свою любовь ближнему, что он обязательно получит взаимно любовь ближнего. Все человечество было обласкано и счастливо, оно утопало в любви. Не было на свете людей, пресыщенных любовью, и людей нищих, без любви... Но шло время, и вот, может быть, случайно, но родился кто-то первым - без любви, а может, даже и не родился вовсе, а просто кто-то первым не подарил свою любовь ему. И тот, который не подарил свою любовь, стал обладателем и своей и чужой любви, превратившись в собирателя любви, в богача. А тот, который подарил свою любовь, но не получил взамен любовь, тот человек стал нищим, без любви, и дарить ему больше было нечего, оставалось быть просителем любви и жить в нищете духа своего...
Богач, имеющий кроме своей любви и чужую любовь, стал заметным среди всех. По его примеру кто-то еще обманул кого-то, тоже не подарил свою любовь взамен. Появился еще один богач и еще один нищий. Всегда важен первый пример, от него все идет.
Вскоре уже стало много богачей и много нищих. Некоторые богачи имели уже по три-четыре чужих любви и больше! Так плодились разные по степени богачи, богатство стало переходить по наследству, и только нищих оказывалось все больше и больше...
Нищие умоляли, просили богачей вернуть их любовь, принадлежащую им от рождения, или же обманывали богачей и хитростью отнимали у них свою любовь, или же грабили их. Любовь стали продавать и покупать, выменивать...
И лишь немногие люди хранили свою любовь при себе, кто-то из них обменивался ею друг с другом сладостно и открыто, а кто-то в страхе друг перед другом думал, что его обманут и не дадут любовь взамен на его любовь! А такое все чаще случалось!
Прошло время, все большие драки устраивались из-за обладания любовью среди человечества. Люди из-за этого истребляли друг друга огромными количествами!
Стали появляться люди замкнутые, которые вообще никому и никогда не дарили свою любовь, разуверившись в справедливости. Так возник мир людей - нищих, и пресыщенных, и живущих сами по себе...
Вскоре появились учителя. Они призывали богачей, имеющих много любви, раздавать свою любовь прежде всего нищим, людям, не имеющим любви. Не дожидаясь от них сиюминутной любви взамен потому, что они нищи и не имеют любви! Они говорили, что вскоре не станет на свете нищих и богачей. И снова на земле будут жить люди, любящие друг друга.
Но, если подарить любовь первому, можно стать нищим, потому что можно ли быть уверенным, думает каждый, в том, что и все вокруг тебя будут тоже дарить любовь без оглядок?! Нет! Конечно же - нет!.. Значит, прежде, чем начать дарить любовь, надо быть уверенным человеком и жить в уверенном мире!..
Вера! Именно вера друг в друга утеряна людьми. Надо восстановить веру, - тогда и возникнет любовь! И кому-то надо начать верить первому, как некогда кто-то первый не подарил свою любовь взамен. Вера спасет мир!
Все начнется с Веры!.. Все начнется с Веры первого, одного!..
Я носился над землею из одного конца света в другой. Иногда я зависал где-то, над чем-то, и видел там, внизу, - ужасающие меня картины! Я видел, как какой-то мужчина ласково подманил, выказывая свою любовь, девушку-подростка к себе... Он жадно и безжалостно сорвал с нее одежду и отобрал у нее любовь силой и, не оставив свою взамен, - убежал прочь, неистово хохоча! А девушка-подросток, совершенно голая, с опущенными бессильно руками, стояла и онемевши плакала. Она осталась нищей. У нее больше не было любви.
Я видел, как некий богач, окруженный любовью и возвышающийся на горе из любви, совершенно никого не любил вокруг. А люди, надеясь на взаимность, дарили ему свою любовь искренне и слепо и, обманутые, уходили прочь уже нищими.
Что интересно: богачи, они, как айсберги, - с виду обычные люди, но стоит им подарить свою любовь, и мы сразу замечаем, что обнищали, что эта любовь ушла в бездну, в глубину этой ненасытной натуры богача, и мы подолгу живем, думая о богаче, чувствуя, что нам чего-то не хватает, мы мучимся и даже не подозреваем, что нам не хватает любви.
Остановка
Я направился на работу. В свободно дрейфующем настроении, не обращая внимания на уныло раскачивающихся пассажиров автобуса, я, ощущая ветреный ореол вокруг себя, привычно вышел на «Большой Садовой». После вчерашнего выходного дня я чувствовал себя хорошо (что весьма странно). На остановке, под навесом, стояла парочка, парень лет двадцати пяти и девочка лет четырнадцати. По всей вероятности девочка вышла провожать парня на автобус. Оба они были изрядно пьяны. Парень был одет по-зимнему, а девочка, видимо, жила недалеко, совсем рядом. На ней были красные полусапожки на голые ноги, белое короткое платьице и легкая куртка нараспашку. Девочка то и дело подтягивалась на цыпочках, ухватив парня за шею, жадно целуя его в губы. Я незаметно для себя приостановился. Многие, вышедшие из автобуса пассажиры, тоже приостановились. Парень грубо обшаривал груди у девочки. Он залезал обеими руками под ее платье, и крепко прижимал еще не до конца сформировавшийся организм.
- Проститутка! - выкрикнула и отплюнулась толстая бабка.
- Надо милицию вызвать, - начала убеждать толпу солидная женщина лет пятидесяти.
- Да что сейчас милиция сделает?!! Вот при «Советах…»
Все женщины переговаривались и спорили между собою, только несколько мужчин даже будто одобрительно обменивались улыбками и короткими репликами.
- Ну, дает!
- Да-а!
«Вот она - расслабленность!» - вначале подумал я. – «Может, это и есть человеко-ветренное состояние? Да нет! Скорее, его отголосок!» - рассуждал я про себя. Мне даже захотелось так же вот, сию минуту, свободно и непринужденно жить, как эти парень и девочка. Нет. Я не приветствовал их поступок. Но и не осуждал. В сокровенной глубине души, там, где никого, кроме меня, я был солидарен этому состоянию легкой ветрености!
Может быть, и в самом деле надо, хотя бы иногда, хотя бы на мгновение, но срываться с цепи предопределенности? Не для этой ли цели существовали кулачные бои когда-то?!
Интересное дело: в кинотеатре мы специально собираемся и смотрим подобные эротические сцены! А здесь, на остановке, этого делать нельзя! Почему?.. На экране кинотеатра можно, а на экране жизни - нельзя?! Где тут разврат: в кинозале или здесь, на остановке? Там специально отснято на пленку и специально смотрится, не разврат ли это? А здесь не специально, все естественно, но мы возмущены! Почему мы не вызываем милицию, чтобы арестовать кадры кинофильма, почему мы не вызываем милицию, чтобы арестовать двух сношающихся на улице собак?.. Человек - не собака?! Верно! Он предпочитает гнусно скрывать свое нутро, а собака - нет!
Учительница делает замечание ученику, чтобы тот не приставал к однокласснице.
«И все-таки, я не отказался бы испытать подобное, хотя бы ради укрепления духа своего...» - подумал я и вдохновенно зашагал дальше...
Сказка о любви
Выпуклое синеющее небо зависало над морем. Солнечный диск будто на цыпочках еще пытался выглядывать из-за водного горизонта. Изредка доносились сонливые крики чаек. Молодой человек, в джинсах и кроссовках, в распахнутой рубашке, настойчиво поднимался на вершину крутого скалистого берега, усеянного невысокой растительностью. Тропа, по которой он шагал и делал прыжки с камня на камень, извиваясь, шарахалась от кустов, но все-таки тянулась вверх.
Когда молодой человек закончил свое восхождение, небесная синева потемнела, прохладная свежая темень опускалась повсюду. Человек у самого краешка плато, у обрыва, падающего в море, он стоял, широко расставив ноги, во весь рост и долго обдумывал что-то. Слева, поодаль от него, неподалеку от места, где начиналась его тропа, там, внизу, разноцветились огни людских жилищ и развлекательных заведений.
Когда совсем стемнело и серебристая звездная пыль зависла над его головой, силуэт его фигуры ожил, начал, громко подкрикивая в море, декламировать стихи:
Ну не современен я от роду! Может, мне призвать на помощь моду?.. Должное отдавши супервеку, В джинсах я спешу на дискотеку... Рубль вход - уверенная такса! В темноте прожекторные кляксы. Обступили, замелькали лица. Захотелось в девушку влюбиться! Я об этом танцевал весь вечер - Пляшущий оживший человечек... Шел домой и вечер я итожил. Ветер обходил меня прохожим. На себя обижен я, насуплен: Джинсы у меня сегодня "супер"!.. Так хотелось в девушку влюбиться! Тусклые, мелькающие лица...
- Молодой человек, - возник позади, словно разбуженный эхом его стихов, некий старческий голос. Молодой человек остался стоять недвижим, наверно, он подумал, что голос ему показался, но причудливо дряхлый голос повторил опять:
- Молодой человек, вы меня слышите?
- Ты кто? - продолжая стоять не оборачиваясь, вопросил еще наполненный энергией стиха человек.
Молодой человек развернулся назад, осмотрелся по сторонам, но никого не смог разглядеть в ночном пространстве.
- Ты где? - робко позвал он хозяина голоса.
- Я здесь, недалеко, присмотрись хорошенько.
- Это ты сидишь на камне? - вглядываясь во мрак, сказал парень, наконец уловив очертания белой, сгорбленной фигуры напротив него, всего в нескольких шагах.
В ответ никто ничего не ответил: молодой человек сделал несколько этих шагов в сторону промолчавшей фигуры в белом одеянии, и через несколько мгновений он оказался рядом со стариком, действительно сидящим на камне, опираясь на корявую палку.
- Садись напротив, но прежде разожги-ка, парень, костер, - не спеша проговаривая слова, будто нараспев, предложил старик.
Исподволь, поглядывая на Пилигрима, молодой человек нащупал кучку хвороста у своих ног, нагнулся к ней, достал из накладного кармана рубашки зажигалку: встрепенулись искры из его рук, зашипел газовый луч огня, и ужаленный хворост, отстреливаясь, будто от боли, подернулся огоньками, и вскоре - на глазах подрос пламенный кустик небольшого костра и осветил он все плато, крохотные жучки искорок таяли над ним. Тогда парень уселся на камень, предложенный ему, напротив старика и разглядел Пилигрима получше: его таинственный собеседник осветился. В белом халате, обеими руками он опирался на свой сучковатый и кривой посох, сидел нахохлившись, и подбородок его лежал поверх смуглых кистей рук.
- А почему вы назвались Пилигримом? - обратился молодой человек к старику.
- Я... - призадумался тот в ответ, - давно себя никак не называю.
- Тогда почему Пилигрим?
- Это меня так местные жители прозвали, я живу там, внизу, на краю поселка, но только в холодное время года, а летом брожу по окрестностям и обитаю здесь, в этой пещере, - старик распрямился немного и неторопливо взмахнул рукой в сторону своего жилища. Молодой человек последовал взглядом за взмахом руки, и в самом деле: в пяти шагах от костра, в глубине плато вырисовывались контуры небольшой пещеры, точнее входа в пещеру, который был настолько невысоким, что в него мог пройти только сгорбленный старик. Эта пещера обнаружилась для парня неожиданно, ведь он же осматривался по сторонам и почему-то не видел ее, и если бы не знак собеседника в ее сторону, казалось, пещеры бы не существовало вовсе.
- Ты ищешь любви? - через паузу снова заговорил старик, он опять опирался обеими руками на посох, и подбородок его лежал на смуглых кистях. - Вы слышали мои стихи?
- Да, когда я услышал их, я вышел из пещеры на помощь.
- А вы сумеете мне помочь?
- Если ты захочешь этого сам - ничто, даже помощь, нельзя навязывать никому. Я... в состоянии тебе предложить свой старческий разум. Что ты сейчас чувствуешь, парень?
- Сегодня улетели блики глаз, как паруса на вздохе в непогоду, срываются в оскаленную воду, и я гляжу в себя за часом час... Да, - тяжело вздохнул парень, - смотреть в себя опасно. Мудрено - у волн холмы гранитные поникли, увы, вернуть не каждому дано однажды улетающие блики...
- Черное от загара лицо старика было недвижимо обращено в сторону молодого человека, в красных играющих лучах костра короткие белые волосы Пилигрима особенно выразительно и красиво очерчивали его голову, все располагало к спокойствию и задумчивости.
- Глаза... без бликов слепы, - подытожил после некоторого молчания старик. - Это хорошо, что ты пишешь стихи, - благодарно сказал он, - но я еще не совсем уяснил для себя, как далеко ты потерялся от любви, прочти еще что-нибудь, близкое сердцу твоему сейчас.
Были зайчики солнечные... Я пускал их в людской толчее Ослепительным девушкам в лица. Мог легко разлюбить и влюбиться... Я тогда ничего не итожил. А вокруг зеленела листва, И меня увлекала весна Под слепой и доверчивый дождик. Что мне было до истины истин! Бесконечностью жизненный путь. Мне все небо хотелось вдохнуть! Но желтели со временем листья. Словно в первую осень иду. Зрелым грешником крестится дождик. Я, наверное, в этом году До прощания с юностью дожил. Прохожу я в людской толчее: Ослепительны девушек лица! Словно зайчики солнечные, Одинокие падают листья...
На плато у костра зависло некоторое молчание.
- На свете есть, такое дело, - заговорил старик, - одним создать какой предмет, другим с предмета оголтело словесный написать портрет, предмет вниманием увенчан, дитя бесчувственных идей, предмет бесстрастно опредмечен, а значит - он предмет страстей. Чем ты предметнее в судьбе, тем больше ты с бесстрастьем дружен, чем меньше нужен ты себе, тем больше ты кому-то нужен...
- Вы тоже пишете стихи? - обрадовался молодой человек, как только отзвучало последнее слово в устах Пилигрима, но старик не ответил на вопрос.
- Так ты... так никогда и не любил? - словно остановил вопрос парня, остепенил его оживление, продолжая тем самым свой путь беседы, старик. Парень на время затих.
- Я выплакал душу, теперь она опустела... а ты проводила за дверь бездушное тело... - сказал парень и снова замолчал.
- Значит, любил, - подытожил Пилигрим.
- Под шелест рублей шелестящие шины, под шелест рублей ты похоже светла, ты гордо мне бросила взгляд из машины, сквозь мыльный пузырь лобового стекла... - проговорил на едином дыхании парень.
- Любил... и не один раз... но только любил ли и в самом деле то, что искал и обрел, а не то, что пришлось по случаю, - подытожил старик, продолжая сидеть неподвижно. Изредка парень наклонялся к огню костра и подкидывал свежий хворост в него.
- Вы сказали, что вышли на помощь, помогите мне полюбить, Пилигрим, подскажите как. У меня очень много любви, но она никому не нужна - одни перед ней расступаются и не решаются к ней прикоснуться...
- Знаю, - остановил молодого человека Пилигрим, - человек ты восприимчивый... умеющий слушать, толк из тебя будет. Слушай... я расскажу тебе сказку... сказку о любви.
"Жил да был один юноша. Это был очень печальный юноша. Он бродил по многолюдным улицам своего города в поисках любимой. Когда он отчаялся обрести заветного человека, он стал путешествовать по другим городам своей страны. Долго ему пришлось одиночно странствовать, одиночить: исподволь он безнадежно вглядывался в окружающий его мир людей.
Нет, нельзя сказать, чтобы совсем его не замечали девушки, но услада тела не помогла юноше, молодому мужчине постичь восторженность любви.
А он от этого печалился еще больше, но все-таки продолжал идти заповедными тропами, и только лишь вера в любовь спасала его, вера в то, что она во что бы то ни стало есть, его любимая, на этом белом свете. Порою, юноше казалось, что вот уже, скоро будет, появится она, улыбнется ему любимая. Но тщетно он ожидал своего счастья и напрасны были все его старания: девушки ускользали от него.
Он щел наощупь, ожидал, искал...
Все девушки видели: во что он одет, как сложен, богат ли, знаменит. Никто не замечал самого юношу. И унылилась душа его.
Неуемная печаль одаряла юношу стихами, и в конце концов молодой мужчина замкнулся в себе, и, обрученный с поэзией, написал, как он решил признаться себе, свое самое последнее стихотворение в жизни своей о любви:
Любимой нет. Ее никак не встречу. Или уже не встречу?.. Как закон: Мой каждый день безлюбием отмечен И до абсурда, кажется, знаком... И каждый день одолевают страсти, Которые срываю впопыхах. Любимой нет... Разыскиваю счастье, - Но нахожу его я лишь в стихах...
И когда юноша прочитал это стихотворение для себя вслух, он холодно заплакал от несбыточности своей души.
И тогда, когда не утешился он слезами, решил он уйти в края безлюдных лесов, с онемевшей душой своей, чтобы остановить свою жизнь там. И он ушел, как и задумал.
Он больше не искал дороги, и волнующие тропинки тоже не привлекали его, даже цветущие поляны теперь он обходил стороной. Он больше ничего не искал, он размашисто продирался, одержимый погибелью, опасностью быть разодранным в клочья дикими ветрами леса. Долго шел юноша, все тело его было исхлестано и заливалось болью от острых сучков.
И однажды, после изнурительных дней и ночей бессонного пути, он вышел все-таки на поляну, он хотел ее обойти, предчувствуя ее издали, но не смог. По одну сторону поляны было глубокое озеро, по другую - непроходимое болото, но это оказалась совсем необычная поляна: на ней абсолютно не росла трава, не разноцветились никакие цветы, только один-единственный цветок одиноко рос на этой поляне. Этот цветок напоминал ему его самого, и тогда юноша решил остановить свою жизнь на этой поляне.
Стремительно он подошел к цветку и сорвал его, после чего он повернулся и зашагал к озеру. На берегу он остановился, бережно положил цветок у своих ног и приготовился утонуть в пучине озера.
- Постой! - услышал он позади себя повелительный оклик, и юноша дрогнул, удивился человеческому голосу здесь. - Повернись ко мне лицом, - снова прозвучало повеление, и юноша повернулся.
В трех шагах от него стоял маг, он был одет в черную одежду. Налетел ветер, и черный плащ мага развевался на этом ветру огненными вспышками, потому что изнутри этот плащ был кроваво-красного цвета.
- Ты искал любви, но ты ее не нашел, - сказал маг, и он сурово смотрел в глаза юноше, - но ты не можешь потерять себя.
- Почему? - впервые за столько времени промолвил молодой мужчина, и его крепко сжатые губы разомкнулись.
- Потому, что тебе нечего терять, я научу тебя, как обрести любовь.
- Я теперь даже не знаю, зачем она мне нужна.
- Человек, нашедший любовь, бессмертен, ему больше незачем жить временной человеческой жизнью. А ты решил остановить свою жизнь, чтобы подчеркнуть ее временность, ты хочешь остаться смертным?
- Нет... я не хочу умирать.
- Да будет именно так. Смерть также временна, как и жизнь. Только единому вечность и бессмертие, а ты не един, потому что одинок, а значит, смертен. Поступишь так, как я тебе скажу, иначе больше не найдешь меня. - Я готов, - ответил юноша. - Ты не нашел любви, ты гонялся за порхающими разноцветными лепестками бабочек, но они одна из этих бабочек не порхала у тебя в душе.
- Да, кажется, я начинаю понимать, - отозвался юноша.
- Внимательно осмотрись, - потребовал маг, и юноша все окрест окинул взглядом.
- Не вокруг, а в себе.
Юноша сосредоточился.
- Увидел ли ты образ любимой там?
- Боже... - проговорил после некоторого молчания юноша, - я так несовершенен, в моем сердце нет любимой, я не вижу ее. Тогда что же я искал? И как я мог найти то, чего нет?
- Ты никогда не искал, ты гонялся за красочными наваждениями.
- Да.
- Надо создать и овладеть, иметь и потерять, и лишь тогда искать и найти.
- Создать и овладеть, - задумчиво повторил юноша, - иметь и потерять, и лишь тогда... искать... и найти! - воскликнул он. - Я сделал последнее...
- Ты зарился на чужое добро и потому всегда получал пинка, чужая собака непослушна и может укусить.
- Только моя собака откликнится на зов и позволит себя погладить, - твердо сказал юноша.
- Обрети любимую в себе, создай ее образ, он должен ожить, шевельнуться в твоей душе, заговорить с тобой на языке сердца, но и тогда ты не найдешь любимой.
- Я должен буду его потерять, свой образ?
- Отказаться от него, вывести его из души и забыть о нем.
- И забыть о нем, - подытожил юноша.
- Забыть о нем, но твоя любимая будет помнить о тебе, и тогда ты будешь не одинок в своих поисках: твой образ тоже будет искать тебя, и придет время, когда вы в одно мгновение узнаете друг друга, твоя любимая вернется к себе на родину - к твоему сердцу. Другого пути у любви нет.
Юноша задумался и, как бы рассуждая вслух, проговорил:
- Но если я забуду образ любимой, то как же я его найду, ведь я не буду помнить, что искать?
- Ты забудешь его в душе, но он будет жить в мире, и ты будешь помнить об этом и приглядываться к лицам, чтобы узнать его. Ты должен зорко посматривать на свой образ любимой издали, пока не встретишь его. Только не нянчить его в сердце, его колыбель должна быть пуста. Любимая должна прежде всего сама потратиться на поиски тебя. Родина помнит о нас, но не она приходит к нам, а мы возвращаемся к ней... - и с этими словами маг отпустил юношу в мир людей, повелел ему вернуться туда.
Всю обратную дорогу юноша создавал образ любимой в своей душе, и, когда он пришел к людям, преодолев долгие расстояния, любимая ожила, шевельнулась в его сердце, и он забыл о ней, и колыбель его души опустела, и образ его любимой стал жить в мире и разыскивать его, и юноша пристально, издалека посматривал на любимую.
И пришло время, и они встретились, и в одно мгновение узнали друг друга, и им хорошо было вместе.
Но... предсказанное единение с любимой... у юноши продлилось недолго. Он стал замечать, что любимая охладевает к нему, а он все ярче и сильнее любит ее, и даже наступали моменты, когда юноше не обязательно было видеть свою любимую, ощущать ее присутствие рядом, потому что любимая начинала жить как-то иначе. И он чувствовал каждое ее движение: тела и сердца, даже будучи один.
И вот наступило самое страшное - любимая совсем охладела к юноше и покинула его, и как только это произошло, юноша снова опечалился, и пуще прежнего его душа была вся в слезах.
И тогда юноша опять покинул мир людей и ринулся через леса на заветную поляну к магу.
Лютый ветер бушевал на поляне. Маг ожидал юношу, он стоял посредине поляны, и огненные вспышки его плаща полыхали вокруг него. Маг сурово смотрел на юношу, который стоял, понурив голову, в неведении, ожидая приговора судьбы.
Но маг молчал, тогда заговорил юноша:
- Я все сделал, как вы сказали, но я не знаю, где я ошибся.
- Осмотрись, - и юноша всмотрелся в свою душу, и он прозрел, - Боже,- воскликнул он, - что я наделал! Я вижу в своем сердце образ любимой, так вот почему ее не стало у меня!
- Ты забрал свою любимую обратно, она возвратилась к тебе в сердце.
- Что же мне теперь делать?
- Ты должен вернуть ее в мир людей, и она снова будет с тобой.
- Я понял... - сказал юноша твердо. - Не пускайте любимых обратно в свое сердце, не оставляйте их у себя в душе, и они никогда не покинут вас, - и с этими словами юноша снова вернулся в мир людей, и он отпустил любимую из души своей, и она снова вернулась к нему.
И пошли они вместе, рука об руку, по пути бессмертия, обретая вечность.
И решили они вместе прийти к магу, чтобы поблагодарить его за урок судьбы.
Но когда явились они на заветную поляну, то обнаружили на ней солнечный ливень. Мага не оказалось на поляне.
По дороге к поляне юноша шел с твердым желанием подобрать тот единственный цветок, некогда сорванный им в далекой печали одиночества, и оживить его, возвратить ему дыхание Земли.
Но как же восторженно удивился юноша, когда увидел, обнимая любимую, что вся заповедная поляна усеяна цветами, и разноцветные лепестки бабочек порхают над ними. Юноша снова захотел писать стихи и написал первое:
Жизнь не безжалостна, коль рушит, И ты за то ее прости, Пусть выкорчевывает души, Чтобы полянам расцвести... Пилигрим замолчал.
Молодой человек неотрывно слушал его, изредка лишь подбрасывая в костер свежие пучки хвороста.
Так они и просидели до самого утра молча.
И снова начало синеть выпуклое небо над морем, солнечный диск будто на цыпочках выглянул из-за гор побережья, и костер угас, только легкий дымок, словно остатки раздумий, струился над ним. Крики чаек вонзались в небо, а чайки вонзались в море и выныривали из морской глади, и снова неслись в небо навстречу своим крикам. И парень в джинсах и кроссовках, в распахнутой рубашке, сидя на камне напротив старика в белых одеждах, что по-прежнему опирался на корявый посох, сказал:
"Я все понял, спасибо тебе, Пилигрим".
Владимир Верховец Рассказы
Одиночество
Приходят такие моменты, когда хочется побыть в более масштабном одиночестве, чем твоя квартира, где и за стенкой и под полом - люди, и это призрачное одиночество больше расшатывает нервы, нежели очищает и устремляет тебя...
Часто мы думаем, что ушли в одиночество, вроде бы и в самом деле пространственно - одни, но даже если о нас в это время кто-то усиленно думает или просто вспомнил о нас на миг, - это уже не одиночество! Мы чувствуем все! Каждое прикосновение чужой мысли к нам. Вот почему нам бывает ни с того ни с сего как-то странно не по себе, так неопределенно, неизвестно почему - нехорошо. И хочется просить всех на свете: не думайте обо мне, не мешайте мне жить.
И в самом деле, - надо уважать одиночество человека! "Очищай даже помыслы свои", - как все-таки прав этот древний завет...
Причуды одиночества, они у каждого человека - свои. Наше мышление любит переходить в движение нашего тела, особенно, когда мы одни или когда забываешь о взглядах со стороны. Правда, при последнем ты становишься весьма забавным объектом для окружающих. Еще бы! Только вообразить себе: человек разговаривает вслух сам с собой в присутствии других людей! Или же он будет, как я, к примеру, замысловато выхаживать по своему городу на глазах у изумленных прохожих...
Почему, почему так? То, что мы можем себе позволить в одиночестве, никогда не позволяем себе в окружении общества. Утеряна какая-то детскость, первородность, энергетическая свобода, простота и доступность... Почему это? А потому, наверное, что мысли наши, хотя бы и глупые, хотя бы и уродливые, убогие, всегда можно скрыть, не показать, смолчать. А движения - они-то будут налицо! Вот они, смотри и понимай, кто перед тобой, какой человек, какой глубины и прочее. Да, если бы все человечество вдруг дало бы полную волю движениям своего тела в стиле своего мышления... Господи!.. Как бы все просто стало!..
Дураки бы отошли на свои места, а умные бы - воссели на свои... А что проходимцы, льстецы, негодяи и прочее, подавляющее большинство планеты? А мне кажется, - их вовсе бы не стало. Ведь и задумать-то плохое, недоброе нельзя будет. Божественные отношения наступят повсюду на Земле...
Реальное Воображение
Все больше я начинаю верить в мистику, все большее вокруг становится таинственным. Да оно так и бывает на свете! Чем больше рисуешь, тем четче вырисовываешься ты сам. Мне порою даже кажется, что еще надо разобраться кто кого рисует: художник картину или картина художника! Мы воображаем или же мы являемся частью воображения? А самое главное, где граница между воображаемым и реальным? И если эта граница существует, то кто же является пограничниками, как не мы сами! И все же граница есть. Она является реальностью, хотя бы потому, что в мире существует любовь.
Да, именно любовь прорывается через границы наши и отыскивает свое повторение по обе стороны этих границ!
Спросите влюбленного: что с ним? Этот несчастный ответит вам: я люблю!
Итак, кого или что он, влюбленный, полюбил? Он полюбил воплощение своего вкуса! И физическое и духовное воплощение в каком-то определенном лице или деле. Он полюбил свои представления, свой образ, свои найденные в ком-то устремления, свою желанную ласку, свои взаимоотношения, а значит, он полюбил себя, прежде всего! Он встретил, обрел себя, замкнул себя на ...
... себе самом в какой-то отдельности своей или же объемно, во всем.
А что же это значит: замкнуть себя на себя самого? Великолепное слово, полностью отвечающее этому состоянию - эгоизм! Да! А что здесь плохого?.. Высшая степень эгоизма - одиночество... влюбленный, точнее - эгоист, ну, в общем, человек, открывший в себе себя, часто больше не нуждается в очевидном, реальном объекте своей любви.
Мы все слепы от рождения. Мы ищем себя, от самого чрева матери, собираем себя во всем, в людях, в ситуациях, делах, книгах, воображении и так далее. Весь окружающий мир как бы вызеркаливает нас! И когда мы уже полностью себя отразим, нам уже не нужен становится весь окружающий мир, ибо он уже открылся в нас... Мы влюбились, мы нашли себя и... стали эгоистами! Одно из важных и зачастую последних зеркал эгоизма выявляет твой любимый человек...
Чувствую, что назрело множество возражений, не буду спешить, пусть их рост продолжается. Мне думается, что чем шире перепад между ними, тем ярче все становится вокруг. Да здравствуют: высокое и низкое, черное и светлое, смерть и жизнь! Сила, вся сила мира есть противоположность!
Самые беспощадные люди на свете - это влюбленные, правда, те влюбленные, которые еще находятся на стадии не окончательного эгоизма, те, которые еще не ушли в себя, в свой эгоизм, в одиночество своего мира. Попробуй только хотя бы косо посмотреть на предмет любви такого влюбленного! Какая беспредельно звериная озлобленность и жестокость в ответ! Впрочем, поэты и философы пытаются приукрасить это, ссылаясь на то, что влюбленный защищает любимое дело или любимого человека. То-то и оно, что он - защитник именно любимого, то есть защитник себя! В этом и есть красота гармонии...
Бесспорно, что можно защищать и не любимого или не любимое. Но при этом оставаться самим собой - невозможно! Ведь делать подобное противоестественно. Не будет человек совершать то, что ему не нравится. Катятся с горы, а не в гору! А если все-таки наоборот, то это значит, что человек еще не нашел себя. Или не ищет вовсе! Так сказывается воля более сильного, воля общества, государства, права. Что поделаешь, но здесь вступает в силу закон соподчиненности, закон энергетической гармонии.
В любом случае, делать нелюбимое - всегда претит человеку!
И еще, высшая ступень любви - одиночество! Как же приходят к нему? Мне кажется, что здесь есть только два пути. Первый - когда ты себя накопил в самом себе путем очень раздробленным, очень собирательным... Такие люди зачастую всю свою жизнь, пока они еще не испытали прелесть одиночества, несчастны и печальны, а иногда и сорвиголовы! Второй путь - когда ты себя накопил в себе самом весьма избирательно, более конкретно, то есть любил того-то и то-то... Такие люди становятся одинокими, испытывая постоянно счастье и спокойствие...
Но жизнь - она вперемешку! И по природе своей, чаще всего, оба пути взаимопроникновенны в человеке. В чистом виде эти пути - редко встречаются...
Есть еще один путь одиночества - врожденный... Но это совершенно другое, иной поворот судьбы. Смолчим о нем. Смолчим еще о многом. Молчит молчун, закрывши крепко рот. Его молчанье может пригодиться... Но дважды ценен, трижды ценен тот, Кто говорит, но не проговорится!..
Итак, делать не любимое я не стал бы никогда на свете! Я живу, я тороплюсь разыскать свой эгоизм и даже готов на жертву ради любимого человека, а значит во имя себя...
А еще я остаюсь пограничником, но, наверное, я очень добрый пограничник. Я слишком долго не обращал внимание на перебежчиков, и я привык к этому и не знаю теперь, кто с какой стороны! Я совсем растерялся от этого, все перепуталось: реальность воображаема, а воображаемое - реально!..
Ветер Хорошо быть ветром! Летишь где угодно, что подвластно силе твоей - пронизываешь, преодолеваешь, что не подвластно тебе - обтекаешь или проходишь стороной, не задумываясь...
Если бы я отвечал на вопрос, в чем различие между свободным ветром и человеком, то я непременно ответил бы так: человек может иметь свое мнение, может как-то относиться к своему продвижению в пространстве, как с помощью мысли, так и помощью тела. Другими словами: человеку свойственно оценивать, даже направлять, планировать движения тела и мысли, человеку свойственно желание самого движения и оценка его - семь раз отмерь - один раз отрежь! Эта пословица - ошейник для дураков! Здесь и запрятан секрет глупости человека, да и человека ли?! Но здесь двоякость: может ли человек называться человеком, если он закомплексован и не свободен, как ветер; и может ли человек называться человеком, если он свободен, как ветер, а значит - бессмыслен?!
Только Человек-Ветер, человек, который совершенно не оценивает движения мысли и тела! Да здравствует он! Да, но только не каждому, кто сказал "я", можно давать оружие! А Человек-Ветер - это огромное оружие, непревзойденное на Земле, оно не имеет аналогов на планете!
Именно, Человек-Ветер, а не просто - ветер, или просто - человек! Смотрю я, ведь как свободен ветер! Ему дозволено многое, и дозволено это потому, что он ветер и не более того, потому что он не оценивает своих движений, не обдумывает их, но здесь, правда, есть единственное сожаление в адрес ветра, он не понимает своих движений! Но остановимся на том, что ветру как таковому - очень многое дозволено из того, что не дозволено человеку.
Человек-Ветер, в отличие от ветра, способен понимать, осознавать сам факт своих движений в пространстве. Человек-Ветер в отличие от человека способен не желать.
Наше тело - ветер, а наши мысли комплексуют его! Мы издаем не законы, а издаем мысли, которые своеобразно комплексуют наши тела, в государственных масштабах, в рамках социального строя...
Человек-Ветер созерцает эти законы, живет гармонично, без стрессов, и, что удивительно, общество само разрешает ему то, что оно ни за что на свете не разрешило бы рядовому своему члену, даже законы тают перед силой созерцания. Да здравствует Человек-Ветер!
В последнее время я жил и метался между ветром и человеком, и мне было тяжело жить в такой раздвоенности! Я срывался, обрушивался на что-то, на кого-то всем существом своим и навлекал на себя кучу неприятностей. Доходило до абсурда: я начинал избегать на улице своих знакомых, больше сидеть дома, в одиночестве, или срывался в оглушительное раздолье.
И так меня швыряло от человека к ветру и от ветра к человеку... И я даже написал четверостишие:
Люблю я ветра гордые порывы! Пред Вами расточаюсь в похвале: Ветра познаний и любви, - как взрывы! А кто-то скажет: "Ветер в голове..."
Но зато, когда мне удавалось пусть даже на одну секундочку ощутить себя Человеком-Ветром, тогда я по-настоящему являлся портретным властелином окружающего меня мира, именно портретным, потому что воспринимал я, в то счастливое время, весь мир, точно воплотившись в свой фотографический портрет, - я осознавал свое тело ожившим, объемным портретом, передвигающимся в своем фотографическом пространстве! В таком состоянии происходят удивительные вещи...
Идущий впереди человек обернется, посмотрит на тебя сам не зная почему, а это ты заставил его обернуться, и даже не заставил, а просто подумал об этом.
Включишь радио или телевизор, а там звучит та мелодия, которая тебе нужна, или говорят, показывают именно то, что ты бы хотел увидеть или услышать сейчас...
Или появляется тот человек, который тебе нужен в настоящее время... издается тот закон, даже в масштабах государства и планеты, делается то открытие в науке, что необходимо тебе сегодня, и опять-таки, не потому, что ты этого захотел, а потому, что ты об этом просто подумал...
Замечая за собой успехи в области состояния Человека-Ветра, я на глазах у себя стал изменяться в характере. Во-первых, меня очень злили состояния, когда я находился вне Человека-Ветра, а поскольку этих состояний было подавляющее большинство (да что там большинство, почти все время), я выглядел весьма строптивым, я сказал бы даже - агрессивным! Человек-Ветер всего лишь одно-два мгновения, а потом - весь день, два, а то и неделю - злость в чистом виде!
Господи! Как же это тяжело: знать лучшее, хотя бы иногда обладать им воочию, а все остальное время спотыкаться среди дерьма. Правда, я пытался учиться жить с ориентировкой на те счастливые мгновения, и мне удавалось час, два, а то и большинство дня, зачастую с остатком на следующий, выдерживать безмятежную улыбку на лице при натиске грязи! Но это оказывалось еще и хуже, чем когда я пребывал в злобе своей. И вот почему: сдерживая злобу, я ее копил, оказывается! И потом наступали такие невероятные срывы... И я, памятуя это, отдавался первому позыву злости.
Алкаш
Я медленно пересекал осенний парк. Ярко-желтые листья вспыльчиво шуршали по асфальту аллеи, шарахались прочь от моих ног. Я пришел на закравшуюся под нависший козырек кустарника скамейку и, словно обняв ее за широкие плечи, раскинул руки в стороны. Всем телом облегченно откинулся я на деревянную спинку и зажмурился...
На улице еще было довольно тепло, но уже ощущался едва уловимый запах изморози. Чувствовалась и скрыто переживалась неотступность приближения зимы.
Ко мне на лавку подсел какой-то мужчина: на лице щетина - не брился дня три или четыре, небольшой черный дипломат бережно положил себе на колени.
Он даже не посмотрел в мою сторону, а так, уставившись взглядом куда-то сквозь асфальт, спросил:
- Составишь компанию?
- В смысле? - в свою очередь спросил я.
- Выпить хочешь?
- Нет, - отрезал я, но, видимо, это у меня получилось неуверенно.
- Напрасно, - сказал мужчина.
Он осторожно приоткрыл дипломат и вытащил оттуда непочатую бутылку водки, стакан, ломтики сухой колбасы, с пол-булки нарезанного хлеба. Всю эту кухню он разложил на газете возле себя, сорвал лезвием складного ножичка жестяную пробку со "столичной" и, налив себе грамм сто, преподнес стакан к губам:
- Твое здоровье! - сказал он в мою сторону и тут же, в одно мгновение, опорожнил содержимое стакана. На какое-то время он затаился, словно ожидал пожара в своем желудке. Потом, будто по системе йогов, он шумно выдохнул из легких весь воздух, и у него получилось: ха-а-а...
Я слегка поморщился и сглотнул слюну. Настроение у меня было никудышное и я, не удержавшись, попросил:
- Налей пол-стаканчика...
Сосед по лавке воспринял мою просьбу с пониманием, и, как само собою разумеющееся, он не говоря ни слова аккуратно налил из бутылки пол-стакана и для меня.
Я подсел поближе, взял стакан и тоже залпом проглотил его содержимое.
- Бери колбасу, закусывай, - предложил мне мужчина.
Я сделал себе бутерброд... Пару минут мы оба молчали... Мы сосредоточенно жевали закуску и многозначительно переглядывались.
Теперь я чувствовал какую-то зависимость от своего неожиданного компаньона, простодушную обязанность перед ним.
Так бывает часто: даст тебе в магазине отзывчивый покупатель пару недостающих рублей, сделает вроде бы пустячное дело, выручит потому, что у тебя в этот момент не оказалось мелочи в кармане, казалось бы - радуйся и будь доволен, а нет же, состояние такое, словно крохотную частицу твоего "я" купили за пять копеек. Я не знаю, может, это только я себя так ощущаю в подобных ситуациях... Что поделать... Или я болезненный себялюб, или я слишком застенчивый...
По крайней мере, в тот день, когда я сидел в парке на скамейке, "магазинное" чувство заставило меня первым нарушить зябкий, бессловесный уют парка.
- У вас тоже плохое настроение?
- У меня? - переспросил компаньон. - Гм... Отличное! Иначе не сидел бы я здесь, с вами, молодой человек, и не пил бы эту гадость! - Он шутливо поморщился.
Я улыбнулся в ответ. Хмельное вдохновение, словно молоденькая обаятельная девушка, которую я поманил, присело ко мне на колени. Но я еще не прикасался к ее прелестям, а только наслаждался ее прикосновениями ко мне. Все начинало оживать вокруг, ветер в порывах радости шелушил опавшую листву на асфальте; дотрагивался до меня острыми сучками кустарника, некоторые его ветки небрежно висели у меня над головою и как бы заигрывали с моими волосами. Теперь я был немножко пьян.
- Пить надо уметь, молодой человек, - сказал компаньон и многозначительно добавил: - Пить - это все равно как правильно есть, дышать, бабу ощупывать.
- А вы философ! - отметил я, чувствуя, как девушка, тоже хмелея, нашептывает мне выпить еще пол-стаканчика водки. Тут я уже предложил сам:
- Может, еще по пол-стаканчика?..
Компаньон шмыгнул носом и, опять же, не комментируя свои действия, плеснул из бутылки в стакан сто граммов свежей серебристой водки. Почувствовав жажду, я с жадностью приник к граненому стакану, словно к губам девушки. На этот раз я пил водку небольшими глотками, испытывая необъяснимое удовольствие. Набив рот колбасой и хлебом, с трудом прожевывая, я размеренно проговорил:
- Хашо... гда... се... хашо!
Компаньон ничего не сказал в ответ, а только налил себе очередные сто граммов и, как и в первый раз, быстро выпил их. Я наконец прожевал колбасу с хлебом и расслабился, откинувшись на спинку лавки. У меня уже было хорошее настроение, и я мечтательно окинул парк влюбленным взглядом.
- Так вы говорите: "Пить надо уметь..." - обратился я к компаньону.
- Да, - сказал он.
- А вы умеете пить?
- Я, молодой человек, умею пить... Несколько заповедей для алкоголя мною опробированы на своей собственной шкуре, и за них я могу поручиться.
Это меня заинтересовало:
- Неужели и алкоголь тоже наука?
- Да, молодой человек, не сомневайтесь, это наука, и еще какая!
Это становилось забавным.
- Гм... И вы можете со мною поделиться этой наукой?!
- Отчего же не поделиться!
- Тогда я весь внимание, - сказал я, приготовившись слушать.
- Что ж... Начну с того, что алкоголь - это все равно что форточка, - заговорил компаньон. - Открыл форточку и - проветрил свою душу... Душа человека, она ведь, так же как и его тело - много выделений имеет. Они со временем накапливаются. И, я вам скажу, молодой человек, если душу вовремя не проветрить, - задохнуться можно! Однако здесь надо обязательно помнить и придерживаться следующего: форточку эту не везде и не всегда открывать можно. Вы меня извините, но если вы откроете эту форточку в сортире или там еще где, в каком зловонном месте, а?
Я пожал плечами.
- То-то! - продолжал компаньон. - Эту форточку открывать следует в хороших местах, где много свежего воздуха, простора и любви...
Мой компаньон замолчал.
- А как же узнать, когда открывать эту форточку? - спросил я.
- Когда открывать? - задумчиво переспросил компаньон. - Для каждого человека срок разный: одному и в год одного-двух раз достаточно, другому - чаще... По мне, так и в месяц один-два раза - обязательно!
- И все-таки, как это почувствовать? - не успокаивался я.
- Ну, никогда нельзя пить понемногу, а всегда надо напиваться! Однако, чтобы голова все соображала... Тут политика! Выпьешь немножко - быстро хмель сойдет, завтра еще захочется, а значит становишься рабом, алкоголиком. А если не алкоголик, то очень долго мучаешься от соблазна выпить. Водка должна на пользу идти, а тут одни муки будут; либо пить все время хочется и пьешь, либо не пьешь, держишься, а пить хочется! Вот что значит не допить!.. Но и перепивать - тоже плохо! Выпьешь много - отрезвеешь, глядь, а ничего не помнишь! Пьянку - всю помнить надо! А еще, когда слишком много выпьешь, то и здоровье испортить можно, и потом выпить уже долго не сможешь; нужно будет выпить, а откажешься, а если и не откажешься, то пьянка эта - не в радость тебе будет. А что же это за пьянка, коли не в радость! А?!
- Да, конечно, вы правы, - согласился я.
- Тут, в выпивке, золотая середина нужна. Наука, еще какая наука это!.. Значит вот, от того, сколько ты выпьешь, немало зависит и то, когда тебе опять пить надо будет... Но это только одна сторона дела.
- А другая? - осведомился я.
- А другая, хм... - компаньон сплюнул себе под ноги жилистые остатки колбасы, - хм... - подумал он еще немного.
- А другая... Понимаешь, у всех по-разному душа загаживается. Здесь многое зависит от того, какой у тебя характер, в какой атмосфере ты вращаешься. Атмосфере, ну это значит - кто тебя окружает, - пояснил он.
- Да это понятно, понятно, - подытожил я.
- Да нет, молодой человек, тебе еще не совсем понятно... Так вот, как только появится первая мысль, что тебе хочется выпить, так ты сдержи ее, успокоив себя тем, что ты обязательно выпьешь, но не в этот раз!.. Вторую мысль тоже придержи. А вот третьей мысли не дожидайся, ни в коем случае! Сам возьми и выпей... Здесь, вот как на лезвии бритвы, ни передержать, ни поспешить нельзя!.. Передержишь, жажда появится, страсть, а поспешишь, на поводу у желания пойдешь, а это - тоже страсть!.. В этом деле, - тут компаньон звучно щелкнул себя по горлу, - самостоятельность нужна.
Он налил мне еще водки. Я выпил и закусил. Остаток водки компаньон выпил прямо из бутылки и тоже закусил...
- Складно вы рассказываете про водку, - сказал я.
- Складно только врут или сказки сочиняют, - сказал он и улыбнулся.
- Не обижайтесь, я не так выразился!
- Да ну, - махнул он рукой, - я не обижаюсь!
- Ваш опыт не очень-то обычен и по-хорошему удивителен!
- Да, это верно, молодой человек, а ко всему прочему, он еще и необходим людям, не только мне.
- И я тоже так думаю! - подтвердил я.
Мне было приятно хмелеть в этом полу-зябком парке. Компаньон достал из черного дипломата еще одну непочатую бутылку водки.
- Продолжим? - предложил он.
- Пррродолжимм, - каким-то клейким голосом ответил я.
И мы выпили еще по пол-стаканчика, и я совсем расслабился.
- Ну, хорошо!.. Когда надо пить, я для себя уяснил... А вот... Где? Где пить, - это в тумане... в тако-о-м большом тумане, а?.. Ведь правда?..
- Ну, вот я с тобой пью сейчас, что ты думаешь, просто так, что ль? - сказал компаньон.
- А... Я понял, - сказал я. - Вы хотите меня ограбить, да?
- Молодой человек! Ваша норма уже на грани! - предупредил он.
- Понял... - сказал я, - это я так, сдуру! Но все равно вы так и не ответили мне?..
- Пить надо только с хорошими людьми или по одному, - утвердительно сказал компаньон.
- Значит я... Я хороший человек! - сказал я и подтвердил это еще раз.
- Я хороший человек. С этим я согласен!
Компаньон выпил еще пол-стаканчика. Потом он взял бутылку с оставшейся наполовину водкой и выбросил ее в кусты.
- Что вы дела... - икнул я, - делаете?!
- А ничего. У меня уже норма! Остальное - за борт! Чтобы судно не потонуло, - он немного хохотнул.
Потом мы еще долго разговаривали, сидя на лавке, а когда прощаться стали, компаньон сказал:
Люди. Везде люди. Все бы ничего, да только вот лица у них мрачные, однообразные, как у ростовского ветра, что гонит мусор и мысли прочь. Со всех сторон слышны голоса, обрывки фраз, вырванные с мясом идеи и зловонье чьих-то пошлых желаний. Нередко эти фразы приобретают злобную окраску вместе с кавказским акцентом. Базары, гомон, частые разборки – Юг во всей его красе.
Все же есть одна вещь, сильно разбавляющая всю эту картину… Едкая кислота взаимоотношений, выплескиваемая ведрами на «Данаю» сознания.
Раздался знакомый звонок в дверь. Так звонит лишь один человек. Мама. Вот тварь! Зачем только она меня родила. Ненавижу то как она одевается, называет своих любовников, самих любовников и ту старую разбитую «тройку» которую оставил ей папа, единственный, кому я была бы сейчас рада.
- Доча! Как здоровье? Ты что-то хмурая такая в последнее время. С Витей поссорилась? Кстати, я сегодня у гадалки была, что она мне рассказалу!!! Женечка! Ты не поверишь! Она угадала, что я плохо готовлю, что муж от меня ушел и дала чудесный рецепт омоложения кожи лица. Тебе нравится? Ну не молчи! Ты вообще меня слушаешь?!!
- Да, мама. Ты выглядешь как новорожденный ребенок («Такая же сморщенная, противная, в слизи… ненавижу».)
- Ты сходишь к ней? Я тебе уже много раз говорила, что она хоть и берет дорого, но говорит то, что есть! И тетя Зина – соседка снизу говорит то же!
- Тетя Зина – дура неудовлетворенная.
- Господи!!! Женя! Как тебе не стыдно?!! Это же моя лучшая подруга!
- Мам. Мне сейчас не до этого. Ты знаешь, мне пора. Я в ванную. Будешь уходить – закрой дверь. Привет тете Зине.
- …
- Да… Продай свою машину! (Тихо) Тете Зине.
В ответ прозвучал лишь грохот закрывающейся двери.
Женя разделась и легла в наполненную ванну. Холодная сталь опасной бритвы манила все сильней. Женя провела большим пальцем по лезвию. Бордовая капелька стекла по рукоятке как оплавленный воск. Вид крови отрезвил Женю. Ее стошнило…
…Витя вышел из цветочного магазина и, улыбнувшись проходящей мимо симпатичной девушке, сел в переполненный автобус, укрывая собой красивый, дорогой букет…
На плите кипел чайник. Уже минут 10. Женя стояла в домашних тапочках и махровом халате на голое тело перед зеркалом в прихожей. Бесцветные губы что-то шептали. Руки сами развязали пояс, поправили прическу.
- Дура ты, Женя, - сказал силуэт в зеркале. Девушка засмеялась, весело и беззаботно…
…Витя вышел из автобуса, обтер испачканную бабулькой туфлю.
- Вот куплю себе волкодава и переучу на бабкодава! – Сказал парень, улыбнулся и пошел дальше…
…Женя пила кофе. Дешевый «Пеле» из пятисотграммовой красной банки. Полускуренный ментоловый «Салем» испускал зловоние третьесортного табака.
«Наверно я такая же дешевая», подумала Женя. «И противная-потивная, аж жуть!» Раздался звонок в дверь. Девушка, хихикнув, подбежела к входной двери и, не смотря на то, что уже ждала этого человека, кокетливо спросила: «Кто там?» В ответ послышался знакомый голос: «Цветы заказывали?» Открытая дверь пахнула в квартиру свежим воздухом и ароматом роз.
- За цветы с вас – вечер, проведенный со мной, а за доставку – поцелуй. С днем рождения тебя, Солнышко!
- Витя, какие они красивые! Здесь наверно половина твоего заработка. Ты что, удачно продал пару своих полотен? Или тебя приняли оформителем в ту фирму? Я не стою их, Витя.
- Ты стоишь намного большего! А где мама?
- В пиз…! Извини, она действует мне на нервы. Была сегодня, но уже ушла. Я думаю, это критический объем информации о ней.
- Так! Меня не устраивает подобный настрой! А ну-ка! Плечики расправили, вдохнули поглубже, улыбнулись и посмотрели в зеркало! Что же сделать, чтоб тебе хоть чуточку настроение поднять?
- Забудь о моей маме. Она дура. Пойдем лучше на кухню. У меня припрятаны коробочка конфет, консервированные ананасы и бабушкин салат. Устроим романтический вечер. Гулять, так гулять.
- А серьезно-то как сказала! Романтический вечер говоришь… Хм… Альтернативная такая романтика!
- Идиот! Я серьезно. Ну почему ты все портишь? Не хочу тебя видеть, не хочу! Уходи, слышишь?
Витино лицо ничего не показало. Но в голове мысли начали заплетаться в мертвый узел, сереющий старым шрамом на руках капитана, привязанного к мачте.
- Зайка, ты меня пугаешь.
- А ты хотел, чтоб я весело засмеялась и отдалась тебе как Джульетта Ромео. Пшел прочь! Ненавижу. Ебаный Капулетто!
- Женя. Я ведь тоже могу нагрубить. И нагрубить так, что тебе будет совсем неприятно. Только не хочется этого делать.
- Черт! Прости, Витенька, я сама не своя. Чертова ломка.
- Так ты в букет загляни. Там подарок. 10 грамм чистого.
- Где? Я не вижу!!! Обманул, сука! Ты хуже чем эта старая пизда – твоя мать. Та хоть и за плисет товар давала, но никогда не обманывала. Витенька, скажи, что ты его принес.
- Да вот он. И не такая уж она старая. Ей хоть и 53 года, а в постели она довольно-таки весьма. Собирайся! Чурки в сауне заждались уже! Осторожно, дверь!!!!!!
Но было поздно. Разогнанная сквозняком железная дверь паровым катком сбила Женю с ног и отбросила в дальний угол прихожей. Из Жениной груди торчала остро заточенная ложка для обуви…
Горячие кавказские парни за неимением заказанной девушки изнасиловали Витю. Все же есть на земле справедливость. Хоть ее и мало.
А бабушка все ждала.
- Да, красивая история, - сказал Д`артаньян, отрывая ото рта большую кружку с Бургундским. – Портос, ты умеешь разворошить душу. То про Гагарина, то про Бэтмена. Но невинную старушку все же жаль.
Разговор с телом
Тело!.. Освободи меня, дай мне вольную!.. Я раб твой, крепостной житель...
Мне все чаще и все нестерпимее хочется порою прикоснуться к горизонту, погладить Луну, разбушевать океан или заглянуть по ту сторону пространства, а ты, мое неуклюжее тело, - на это не способно, и ты не позволишь мне этого сделать, потому что тебе этого - не понять!.. Ты повелеваешь мне жить в своем одномерном пространстве, где такая спрессованная теснота и духота, что с непостижимым трудом едва вмещаюсь в тебя, и зачем же я в тебя втиснулся!
Но как только я начинаю протестовать и отвергать тебя, то ты, мое тело, таешь и тускнеешь! И уверен, что если мне удастся вырваться надолго из твоего заключения, а если повезет - навсегда, то ты погибнешь, растворишься в пространстве моего сознания!.. Вот почему я нужен тебе, и вот почему ты ежесекундно привязываешь меня к себе страстью всех новых и все больших ощущений! Ты хочешь, чтобы я забыл о Свободе, забыл о своей Родине!..
А иногда, когда я совсем отчаиваюсь верить в удачу покинуть тебя, я пробую распирать тебя, шевелиться в тебе, мое тело - изнутри! И это, хоть нанемного, но открывает передо мною иные возможности. И я начинаю ощущать: упругость твоих мышц, тело, и прочность твоих костей!.. О! Мое тело! И тогда я хватаю в руки музыкальные инструменты, и многие окружающие восторгаются, будто твоей изумительной игре, тело; я принимаюсь ласкать женщину, и она не нарадуется опять же тобою, тело!..
Каждый день ощущать твой соблазнительный вкус, мое тело, и оставаться собою, это ли не мука!..
Все, все вокруг думают, что это ты такое красивое и веселое, мое тело, что это ты поднимаешь тяжести и творишь грациозные жесты, что это ты, и то - тоже ты...
А на самом деле - это я, и даже, когда ты якобы - плачешь, плачу я, а не ты, мое тело!..
Но мало кто об этом догадывается!..
Отпусти меня, тело, дай мне вольную или я начну убегать из тебя в "самоволку"!.. И когда-нибудь уйду и не вернусь. Я раб твой... Но почему же это так?!
Ведь это я в тебе хожу, думаю, ем, сплю, целуюсь, а не ты во мне!.. Ты должно служить мне!.. И я добьюсь этого, ты слышишь, тело?!
А пока, уже двадцать лет подряд, я сижу в твоей одиночной камере, в тюрьме твоих страстных ощущений, и потому одинок океан и некому его разбушевать так, как я смог бы это сделать, одинок горизонт, и никто к нему не прикоснется, пока ты не отпустишь меня, тело, и одинока Луна, и никто не погладит ее так, как это смог бы сделать я...
И вот что еще удивительно: я стал замечать, что все люди обязательно проходят через тюрьму!.. Одни проходят - застенки своего тела, а те, кого сильно увлекают страсти твоих ощущений, тело, те, кто из-за этого забывает о твоей телесной тюрьме, попадают в еще одну, земную тюрьму людей, чтобы там, в теснине камеры, наконец-таки понять и осознать свою истинную тюрьму, тебя, тело!..
Итак, я отсидел в тебе, мое тело, уже тридцать лет, сорок, и одному Богу ведомо, сколько мне осталось еще... Но, видимо, еще много... Я твой раб, тело, но, позволь мне хотя бы иногда, хотя бы ненадолго, хотя бы в ошейнике и на цепи, но покидать твои застенки, где каждая стена окровавлена мною и полна наслаждения и боли!..
Всего лишь два коротких рассказа. "Подарок" и "Отпусти". Оба написаны как Его обращение к Ней. Монологи. Эти рассказы о любви? О смерти? Они о тебе и обо мне. О нём и о ней. Да и об остальных шести миллиардах...
Арсений Селицкий Рассказы
Подарок
Если хочешь, на стекле автобуса нацарапай наши имена. И люди будут смотреть на них не удивляясь, ведь таких царапин очень много. А ты в слезах доедешь до конечной остановки, к твоему длинному пальто не прикоснётся холодный утренний ветер. Нет, завтра не будет ветрено. Лишь длинные капли дождя будут вертикально падать на тебя и на весь город. Не надо предсмертных записок. Всё равно ты не сможешь выразить так всей своей боли. Я думаю, тех царапин на стекле будет достаточно. Возможно, это я виноват в том, что произойдёт, обязательно произойдёт с тобой завтра. Да, именно я виноват, но ты должна понять, что я просто не люблю тебя и не могу с тобой быть всегда. Для этого очень мало твоей большой и светлой любви. Если бы я был с тобой, я бы страдал так же, как ты сейчас и ехал бы утром на первом автобусе до конечной, царапал бы наши имена на стекле. Обрати внимание - царапины оставляют и мужские и женские руки…
Потом тебя найдут… примерно через день. Будет плакать твоя мама, будут шептаться твои знакомые, друзья, коллеги и, когда я узнаю об этом, обязательно сделаю вид, что мне очень грустно. Да мне и действительно будет очень не легко. А потом мы напьёмся. Все: твои друзья и коллеги, знакомые, соседки и я, познакомившись с ними на твоих похоронах. Пьяные, в задымлённой квартире, мы будем плакать и вспоминать, какая же ты была охуенная. Твои подруги, быстро напившись, будут кричать, мол, лучше бы это они умерли. Пиздёжь. Всё это через пару месяцев уляжется, только мама твоя…
Ладно, не стоит об этом. Давай лучше простимся, ведь завтра рано утром тебе умирать, а я не люблю просыпаться рано. И не обещаю приходить к тебе на кладбище, но я буду помнить тебя, ведь очень мало кто дарит любимым свою собственную смерть!!! А все кругом сочтут это за самоубийство… идиоты! Это же подарок!!!
Так часто бывает весной. Если верить статистике, большинство самоубийств совершается весной. Пьяные школьники или школьницы, студенты и студентки несутся с закрытыми глазами с крыш, с балконов, с мостов, из окон, шагают под поезда, под машины. Что там ещё? Таблетки, порошки, глубокие разрезы от запястья до локтевого сгиба - кому что по вкусу… Спасибо
Отпусти
...несколько часов назад я бился маленькими кубиками льда о стенки твоего бокала. А с кем ты, кстати, была? С очередным кавалером?... Ладно, уже не важно…
Допив мартини с соком, ты раскусила одну из льдинок. Ты не поверишь, но это было ужасно больно, но именно этого я и ждал. Зачем, скажи, зачем ты выбросила мои фотографии?! Хочешь забыть меня, хочешь начать новую жизнь, в которой ничто не будет напоминать обо мне? Ведь я умер всего три месяца назад. Тогда ты плакала, рыдала, курила всю ночь и уснула только под утро, а ведь я был тогда рядом с тобой…
Это ТЫ меня не отпустила, именно из-за тебя я шляюсь здесь до сих пор. Я даже не знаю, существуют ли рай и ад… Ты перестаёшь постепенно любить меня, но всё ещё помнишь. И я мерещусь тебе в толпах людей, на фотографиях знакомых, некоторые песни по радио звучат почти моим голосом. Думаешь, это случайно или просто так......................... да не перебивай же меня! Нет у тебя ни хуя ни какой шизофрении! Это реальность, это действительно я тебе мерещусь и именно я пою тебе песни и смотрю на тебя с фотографий, а ты ходишь к психоаналитику и платишь ему деньги…
Не поможет он тебе. Может, даже и рад был бы помочь, но это не в его силах, а в твоих и только в твоих. А все эти мамины травные настои чтоб крепче спала - вообще хуйня. Я всё равно прийду к тебе ещё и ещё. До тех пор пока ты меня не отпустишь.… Эх, знала бы ты что со мной происходит, когда ты меня вспоминаешь или того хуже плачешь по мне. Это ужасно больно, и с телесной болью это вообще не сравнить никогда. Это подобно адским пыткам… СТОП!
Может, это и есть ад? Может, он выглядит именно так и продолжаться он будет вечно....................и я не знаю. А за что? Мне ведь выло всего 19, я ж и не успел никаких грехов крутых натворить. Да уж, здорово придумано, креативно, хвалю.
Как жаль, что разговаривать мы можем только когда ты спишь. Так ещё и эта твоя дурацкая бессонница, из-за неё мы разговаривали так мало на этой неделе. Вот ты скажи, а днём ты не можешь хоть на 30 - 40 минут прилечь?...................тьфу ты! Охуеть! А мне, думаешь, хочется тут тусоваться?! Думаешь весело заниматься сбоями в мобильной и телевизионной связях?! ........................... Да, извини................да, я всё отлично понимаю, я тоже тебя очень сильно люблю, но мне хочется туда, дальше, короче, отпусти меня........ну это тебе лучше знать как. Ладно, проехали, у меня скоро сил не хватит...........потому что влезать в твои сны это вообще-то очень больших сил требует, а у меня их совсем немного..........................ну что так интересно.....ну, пьяный я был, вот так и попал под эту ёбаную Волгу...............по сравнению с тем что я чувствовал вчера, когда ты плакала, вспоминая меня, это было не то что бы больно, а просто приятно.
Так! Всё, у тебя через несколько минут зазвонит будильник, ты проснёшься и подумаешь, что это был всего лишь сон, а может и вообще всё нахрен забудешь…........ну, да, я тебя тоже...........до следующей ночи…
Ну вот, я смыл с себя пыль забвения и грязь небытия и теперь пытался выйти из ванной комнаты. Увы, тщетно, ибо грешен был замысловатыми словами и причудливым мышлением.
Константин Плетнёв Сказки для очень маленьких детей
Сказка о знойном ветре
Жила-была в одном южном городе Славная Девочка. Хорошо училась, умела готовить, вышивать крестиком, ходила на курсы английского языка. Не курила, не употребляла наркотики и алкогольные напитки. Даже кефир был абсолютно безразличен Славной Девочке. А мальчишкам, что так и вились вокруг нее, она лишь говорила о своем особом предназначении выйти замуж за удачливого ученого и родить ему много детей. И вот однажды, в школьный кабинет, где проходили занятия по математике, ворвался знойный ветер. Звали его Митрофан. Был он невысок ростом, худ, но жилист. И было в нем что-то, что заставляло девочек таять на глазах от одного его присутствия. Даже пожилую учительницу Зинаиду Семеновну, что была его классным руководителем, порой охватывало странное, необъяснимое чувство весны и плодородия. Да так, что сверхкороткие юбки, броский макияж и отсутствие трусиков у учениц вверенного ей класса вызывали в ней лишь понимание и легкую тоску по нудистским пляжам Бразилии, где она никогда не была, но видела как-то на фотографии в бульварном журнале, что купила себе подруга ее молодости в желании тряхнуть стариной.
Слегка танцующей походкой пройдясь по классу, Митрофан очутился возле парты, за которой сидела Славная Девочка. «Здесь свободно?» - Его голос легким ветерком пробежался по юбочкам девочек и, тем самым, поднял температуру воздуха в помещении на пять градусов. «Да» - ответила Славная Девочка. – «Думаю, ты можешь пока присесть здесь. Но, чур, не мешать мне!». И Славная Девочка уткнулась своим Славным Носиком в Славную Статью В. Т. Говерса и И. Б. Мори «О ПРОБЛЕМЕ БЕЗУСЛОВНОЙ БАЗИСНОЙ СХОДИМОСТИ», которую изучала как дополнительную школьную литературу. Зинаида Семеновна почему-то уронила очки, а в классе раздались слегка удивленные, с оттенком жгучей ревности возгласы. Митрофан же просто опешил. Он никогда еще не сталкивался с подобным. Пораженный Славной Девочкой, он аккуратно присел на краешек стула, где и просидел до конца урока, даже не пикнув. На следующий день история повторилась. И на следующий… Она стала неким ритуалом. Митрофан перестал флиртовать с другими девочками. Куда-то пропали его беспечность и юмор. Он превращался в скучного молчуна с грустными глазами, которые неотрывно смотрели на Славную Девочку. Поговаривали, что он влюбился. Зинаида Семеновна даже видела его в школьной библиотеке за томиком Пушкина. Но страшнее всего было то, что Славная Девочка, казалось, не обращала никакого внимания на Митрофана, а он боялся делать решительные шаги… И вот, однажды утром, Митрофан пришел в школу с цветами. В немой тишине класса, которая показалась ему торжественной, он вручил свой букет Славной Девочке. А когда прозвенел последний звонок, Митрофан, спросил у Славной Девочки разрешение проводить ее домой. «Зачем?» - удивилась Славная Девочка. – «Я и сама прекрасно дойду». «У тебя, наверное, тяжелый портфель». – Сказал Митрофан. – «Я могу помочь тебе донести его». «Ну, разве что так…» - Сказала Славная Девочка и протянула свой Славный Рюкзачок. Митрофан попробовал, было, подхватить Славный Рюкзачок, но какая-то сила чуть не вывернула ему руку и прибила Рюкзачок к земле. На мгновение Митрофану показалось, что Славный Рюкзачок Девочки совсем не славный, а скорее наоборот. «Что у тебя в Рюкзачке?» - Спросил Митрофан Славную Девочку. «Два бронебойных снаряда». – Сказала Славная Девочка – «Мне их подарил учитель ОБЖ. Он сказал, что это лишние, что у него их еще восемь и что ему столько не нужно». «Но тебе они зачем?!». – Вскричал Митрофан. «Я сделаю из них вазы для твоих цветов». – Ответила Славная Девочка. Митрофана, вспомнившего все свои душевные терзания, свои мечты и часы, проведенные в библиотеке, хватил удар, и его отвезли в больницу.
Вот так! Помните дети, что на каждый знойный ветер найдется своя Славная Девочка, и у каждой Славной Девочки найдутся свои снаряды!
Март 2005 года
Сказка о коварном послезавтраке
Произошла эта сказка в одном пионерском лагере, что стоит на самом берегу Черного моря. Было лето. Отряды жили своей жизнью, а пролетавшие над территорией чайки дарили детям цветы. Сам лагерь был необычайно красив и наряден, но кормили здесь очень плохо, и потому пионеры часто голодали. И вот однажды, в самом маленьком отряде, самая маленькая девочка вдруг поняла, что есть черствый хлебушек, который выдавали вместо свежего хлебушка, очень невкусно. Даже втихаря. А так как девочка была очень маленькая, то сама решить свою проблему она не могла. И написала она маме. И пришло девочке письмо, в котором была пол-литровая баночка с клубничным вареньем. От радости девочка запрыгала и хотела, было, открыть баночку с вареньем, но на шум возни прибежала тетя-вожатая и остановила девочку. «Скажи, - спросила тетя-вожатая, - ты знаешь, что сладкое до еды не едят?» «Нет. – Ответила девочка. – И что мне теперь делать? Ведь в этом замечательном-замечательном лагере нас не кормят». Тете вожатой стало очень жаль маленькую девочку. «О, маленькая девочка! Мне жаль тебя, но я не могу разрешить тебе скушать клубничное варенье из пол-литровой баночки, что прислала тебе мама, до того, как ты поешь. Потерпи немного, ведь на послезавтрак нас обещали Покормить». «Не может быть!» – воскликнула маленькая девочка и заплакала от счастья. «Но когда же будет послезавтрак?» – вдруг спросила девочка. «Каждую ночь, ровно в 12 часов, в лагерь приходит послезавтрак и превращается в завтрак. – Ответила тетя вожатая. – Но в это время тебе надо спать, иначе ты его вспугнешь, и он придет только на следующую ночь». «Хорошо, я поняла! Я дождусь!» - воскликнула маленькая девочка и ушлепала своими босыми ногами прочь. И вот уже вечер, а за ним и ночь. Тихо в лагере, все застыло, и только стрелки часов на руке маленькой девочки неумолимо приближались к 12. Девочка не спала. Ей мешала заснуть ее баночка с вареньем, лежащая под подушкой. Голодный желудок девочки негромко урчал. Вот и полночь. За окном послышались шаги и чей-то шепот. «Послезавтрак!» - подумала девочка и громко икнула. Шепот за окном прекратился. Так малышка и лежала до самого утра – в тишине и мыслях о заветной баночке. На завтрак опять ничего не дали. «Вспугнула! – поняла девочка, и горькая детская слеза скатилась по болезненно горячей щеке. Придется ждать следующую ночь».
Так продолжалось трое суток. Обессилившая от бессонницы и голода маленькая девочка все больше привязывалась к своей баночке с клубничным вареньем, что прислала ей мама. Маленькой девочке вдруг начало казаться, что она, маленькая девочка, и баночка с клубничным вареньем, что прислала ей мама - есть одно маленькое-маленькое целое в этом большом-большом и красивом лагере. И стала баночка верной спутницей девочки. Куда бы маленькая девочка ни пошла – в туалет ли, на пляж ли, в библиотеку – всегда в ее ручках была баночка с заветным вареньем.
И вот однажды, когда тети и дяди вожатые привели свои отряды купаться в море, к маленькой девочке подошел маленький мальчик из соседнего отряда. «Я знаю, что у тебя есть пол-литровая баночка с клубничным вареньем. Дай мне немножко варенья». - Сказал маленький мальчик. Но девочка, остолбенев от мысли, что она столько ждет послезавтрака, а кто-то просто возьмет и поест ее варенья, ничего не ответила и лишь крепче сжала баночку. «Ах, так! Тогда я заберу у тебя все варенье!» - воскликнул маленький мальчик из соседнего отряда, и схватил маленькую девочку за руку, пытаясь отнять пол-литровую баночку. Маленькая девочка страшно закричала и замахнулась баночкой, чтобы ударить ею маленького мальчика из соседнего отряда, но вдруг, пол-литровая баночка выскользнула и рук маленькой девочки и, описав широкую дугу, упала в открытое море. Причем так далеко, что дядя вожатый, который тоже очень хотел ложечку клубничного варенья из пол-литровой баночки маленькой девочки, не решился за ней плыть. И даже когда все отряды ушли с пляжа, маленький мальчик, дядя вожатый и маленькая девочка все стояли на берегу и молча смотрели в даль, куда уплыла пол-литровая баночка с клубничным вареньем. И все трое знали, что следующее письмо от мамы маленькой девочки придет очень не скоро, потому как что-что, а почта в России весьма предсказуема.
Май 2004 года
Разговор за сигаретой
Предисловие.
Есть такие вещи в нашей жизни, о которых мы много знаем, но рассказать кому-то просто не хватает слов. По разным причинам. Слишком лично, слишком сложно, слишком эмоционально. Мы находим сравнения, похожие фразы. Не то. Близко, но не то. Недосказанность, в надежде на понимание, наполняет наши стаканы воздухом. Зеленым, красным, синим или просто бесцветным. Делайте ставки, господа! Ибо двусмысленность в недосказанности есть ваш шанс на взятку и пароль. Просто пароль. Может даже в никуда. Зачем - не знаю. Когда человечество узнает это, мир потеряет что-то важное, нужное, необходимое. Наверное, себя. Любовь, счастье, душа. Эти слова лучше тоже оставить неразгаданными. Пытаться понять. Понять, но по-своему и не до конца.
I.
Я вышел из дома. Март. Но весна, махнув подолом своего платья перед моим носом и растопив сердце, а заодно и грязный снег вокруг, умчалась без надежды вернуться. Настоящая девка. До места встречи 7 минут ходьбы. Успею. Но опаздывать не хочется, и я ускорил свой шаг. Не люблю заставлять ждать себя. Хотя иногда приятно знать, что тебя ждут, но это не тот случай. Ведь ждать и ожидать – две разные вещи. А вот и лавочка возле второго подъезда. Да-да, та самая, на которой давали джазу, ссорились, мирились, хохотали, пели песни, просто сидели. Немало поколений до нас.… Да и мы не плюшками баловались. Есть что-то светлое в таких лавочках, прожженных сигаретами, разъеденных кислотными дождями изрезанных высказываниями, умными мыслями и житейскими мудростями, которые своей точностью, меткостью, а порой дерзостью могли отправить многотомные трактаты ученых мужей в мир иной без права на возвращение. Меня окликнули.
II. Она: Привет. Я: Привет, солнце. Она: Давно стоишь? Я: Нет. Как твои делишки? Она: Не жалуюсь. Покурим? Я: Ну, если угощаешь. Денег нет даже на сигареты!
Зажигалка согрела чуть замерзшие руки. Не в моих правилах стрелять у девушек сигареты, но друзья есть друзья. Я: Ты знаешь, я рад, что у меня есть такой друг. Гм… Вернее подруга. Она: Пойдем, пройдемся.
Мы шли мимо домов, переполненных мусорников, круглосуточных ларьков и говорили о снах. О реальности иллюзий, о силе порока. Говорили долго, и лишь изредка отвлекались на лужи подтаявшего снега. Так пролетел день. Уже вечером я вспомнил, что опять не признался в том, что… Люблю? Не знаю… Хочу ли я чтобы любили меня? Да! Что мне это даст? Правда, я и так ничего не имею. За ненадобностью. Ну, были б у меня деньги, семья. А дальше? Что останется после? Дом, машина, рукописи? Это мгновение, это ничто. Дети, внуки, правнуки? Интересно, если они часть меня, то какая именно? А так ли важно, что останется? Важно, но для пока живых. Значит, результат – это ключ? Наверное…
III.
Утро разбудило меня, пиная ногами. Если не больно, то неприятно. На кухне витал аромат вчерашнего ужина. Ну что, фас! Надо же что-то есть. Кстати, надо и на что-то жить. Денег нет. Где моя работа!! Решено - дам объявление в газету: «Программист-неудачник разгрузит вагон щебенки. Беру недорого, но много» Визитками обзаведусь. Красота! Ладно, смех - смехом, но почему болит голова? А, забыл! Я ж влюблен. Господи, а в кого?! Впрочем, какая разница. Ведь жили они долго и счастливо и умерли в один день. Какой бред. Но красивый бред. И бред ли вообще. Ведь людям это нравится (мне тоже), а значит все отлично. Пускай разбираются другие, что это и как это. Иногда хочется просто жить, без всяких умных мыслей. Может, жизней много и стоит подумать? Но где я и где остальные жизни. Все, хер с ним, и будь, что будет. Аминь.
IV.
На столе заверещал телефон.
- Прапорщик Петренко у автомата. Слухаю! - Вот, б…ть, незадача! Лучший кореш из вандальских побуждений сорвал себе крышу и разнес фундамент в сопли. Ты об какую твердь небесную е…нулся? Опять полночи программировал? Смотри, эта мастурбация мозгов, которую ты зовешь творчеством будущего, до добра не доведет. - Леха! Я твой родственник топтал! Тоже мне, герой нашего времени, сатирик х…ев! Как твои дела, как жизнь половая? - Как моя теща - ласковая и заботливая. Приютишь на время? - Держите меня семеро! Опять со Светкой поругался? - А то. Знаешь, какими были ее последние слова? - Цитирую: «Я потратила на тебя свои лучшие годы! Гореть тебе в аду, засранец!» - И это притом, что мы знакомы всего год. А живем вместе и того меньше. Но мне кажется, так будет вечно! - Ни хрена, Леха. Ты столько не проживешь. - Да, когда-нибудь я умру… Смерть кокетливо поставит Parker'ом галочку у себя в блокноте и доложится сутенеру, шлюха. Даже здесь. Затем Огонь превратит меня в Землю и Ветер развеет мой прах. Я выпаду с Дождями. - Все умирают, это вопрос Времени. А Время не против. Ему вообще все пофиг. Оно не лечит, оно не ждет. Время играет в карты, в «21». Играет так долго, что уже не понять, кто ведет. Оно просто тянет карту. Без эмоций. - Достойно! Ну, так что? - Лады, приезжай. Только пожрать прихвати. - Заметано. Скоро буду.
V.
Я положил трубку и выглянул в окно. Сосед копался в машине.
- Как дела, Вован? - Пошло все в жопу!!! Е…ный карбюратор! - Выкини его на х…й. - Другого нет. Слышь, Костя, ты в карбюраторах разбираешься? - Хреново. Только теорию знаю и то не всю. - Хоть что-то. Иди, помоги.
Карбюратор занял у нас часа три. Первый час мы разбирали это проклятое богами устройство. Следующие полтора часа, с воплями гиены и ревом «ожившего» импотента в женской бане пытались его собрать. А за оставшиеся полчаса, заглатывая пиво и оглашая окрестности душераздирающим матом, пришли к выводу, что карбюратор придумала женщина, и собрать его нам не светит. Сегодня.
VI.
А ведь она не знала. Может, догадывалась, но не знала. Просто ехала в автобусе, смотрела в окно и отвечала на мои вопросы. Всегда разные, как бывают разными кусочки мозаики, которые рано или поздно дают картинку. А я хотел ее понять. Хотела ли она? Хотят ли люди, чтобы их понимали? Безусловно. Хотят ли люди, чтобы другие увидели их? Это зависит. Она не знала. Она надела Маску. В ход пошли тщательно отобранные подсознанием шаблоны жестов, речи, интонации. Она поставила защиту. Не от меня, от себя. Она боялась.
Та, другая, была хуже. Но интересней. У нее не было Масок. У нее не было лица. Но цель? Сломать. Ради собственного интереса, для свободы. У нее не вышло. Она боялась. Себя.
Страх. Он не исходит от кого-то. Им нельзя заразиться. Он внутри. Его не нужно побороть (побороть свою сущность?). Надо научиться им управлять. А она боялась. Себя? Да.
VII.
Рядом со мной ехал молодой парень с цветами. Обыкновенные такие цветы. Но то, как их бережно, с любовью, держали говорило о исключительном предназначении. На следующей остановке зашел сильно подвыпивший мужик, которому сразу не понравился обладатель букета. Назревало. Вдруг, автобус резко затормозил. Чья-то вовремя подставленная рука подхватила женщину с сумками прямо перед цветами молодого человека. И пьяный сипловатый голос произнес: «Цветы! Любовь беречь надо».
Три срезанных растения, шуршащий целлофан, оборванная зубами нитка… Точно! Любовь! Кстати о ней - моя остановка.
VIII.
Просыпаешься ночью и смотришь в потолок. Белый и чистый. Аккуратно, чтобы не вспугнуть ИХ идешь на кухню и открываешь холодильник. Белый и чистый. Жаль не упругий. Полакать бы.… Хочу на дачу. Чтобы в тишине подумать о простейшей задаче интерполирования, о том, что сила метода Ньютона особенно проявляется, когда промежуток, содержащий корень, достаточно сужен. А ведь солнце так геометрически несексуально. Кто бы мог подумать.… И вновь потолок. Белый и чистый. Где-то тут был пион… Где-то тут была любовь… Завяли.
А сны все снятся и снятся. Ты даже не представляешь, о чем будет следующий. Но, увидев, понимаешь, что другого быть не могло. Даже если твой сон настолько же дик твоей сущности, насколько дико яблоне получить торпеду в корень. Ты не спишь, пытаясь отсрочить тот момент, когда пространство соединится с твоим разумом и растворит его в себе. Ходишь, фокусируешь волю и мысли в точку, бесконечно малую, наполняясь уверенностью. Это иллюзия. Твое Я уже давно разворочено Хаосом в НУЛЬ. В КРОВЬ. В НИЧТО… Ты - раб пустоты.
Умри.
IX.
Холодный липкий пот заставил почувствовать новый день. Зачем же он так храпит? Я растолкал безмятежно спящего Леху, приютившегося возле окна на раскладушке. - Вставай.
- Нет! Ни за что! Лучше убейте! - Ну, ладно.
Я принес с балкона топор и точильный камень. Ночные сновидения, по-видимому, оставили свой невидимый осадок на моей легко ранимой душе. Скребущий звук заставил вздрогнуть дорогого гостя.
- Пошел вон! Я жить хочу! - Последний раз ты хотел умереть. - Врут люди, господин. Врут, собаки бешеные. Живота прошу, князь. - Х..я тебе, неверный.
Леха сделал умное лицо.
- Вчера на работе, когда я потребовал надбавку к зарплате, мне сказали то же самое. Обидно.
Горькая мужская слеза скатилась по его небритой щеке. Леха театрально шмыгнул носом. Санта-Барбара какая-то. Я еле сдерживал смех.
- Вот Вам, Алексей Владимирович и связь времен. И от князя Вам х..й, и от начальства. - А Вы, Константин Юрьевич, отъявленная сволочь. Так и знайте. Противный.
Громкий хохот наполнил квартиру сверху.
- Это не мятный вкус Рондо сближает, господа, а тонкие стены. Женька, стерва, а ну спустись и приготовь кофе двум настоящим мужчинам!
Сверху раздался приятный женский голос.
- Связь времен, говорите. А связь пространств не хотите? Х..й вам. - Евгения, любовь моя, приди на помощь. Пропадаем. - Ну ладно. Уговорил.
X.
«Многим нравится то, что я делаю. Они обсуждают, размышляют, находят во мне что-то новое. Одни нежатся в моих объятьях, не замечая, что под мягкой периной находятся железные прутья. Другим мое незримое присутствие поддерживает душевное равновесие. Третьи считают меня и мое дело просто экзотикой. И, вы знаете, мне льстит подобное отношение, но я понимаю, что за словами этих людей ничего нет. И от такой мысли становится все равно. Хотя, находятся некоторые, которые видят меня насквозь, которые действительно способны оценить, понять, кто я, и зачем я здесь. Только они могут сполна использовать то, для чего я. Но была б моя воля, я бы убивал их, калечил, истязал. Грязные животные, они лишают меня той пустоты слов, которой одаривают меня люди в розовых очках. И мне становится не все равно. Я В А С Н Е Н А В И Ж У!!!»
XI.
Приятное тепло на плечах исходило от ее рук. Она изумительно пахла.
Я сидел на стуле, за компьютером, за мной стояла Женя, а на кресле расположился, как всегда удобно, Алексей.
- Ну, как? - Мне кажется, стало лучше. - Да, пожалуй ты прав. - Что дальше?
Я попытался задуматься над этим вопросом, но…
- А зачем вам это, мальчики?
Развернувшись на стуле, я очутился в ее глазах. Как бы ни указывали на избитость этой фразы.
- О, это очень долгая история, длиною почти в двадцать лет. Когда-нибудь я расскажу тебе, зачем. Если только…
Послесловие.
Если только пойму.
Ростов-на-Дону, 2003.10.21 – 2004.03.20
От автора
«Забудь себя, забудь Что ты, забудь что разум, забудь что хаос, забудь…»
Мне казалось, что этот голос преследует меня вечно. Порой он становился Моим голосом. Мною. Мучительно больно распарывая сознание, он вытягивал все то, чем я жил последние годы и что так трудно далось. Прошлое боролось во мне, не уступая голосу ни на шаг. Я был жертвой обстоятельств, которые сам когда-то и создал. Синие мысли проносились мимо, слегка касаясь высушенной кожи лица. Меня затягивал водоворот видений, но я бежал. Изо всех сил. За следующим поворотом, я увидел Женщину. Дьявольски красивая. Полуобнаженное тело притягивало к себе, расплавляя мозг. Она звала улыбкой, глазами, сочной грудью и сладостью бедер. Я разрывался. Я чувствовал на себе ее губы, ее мед. Она обволакивала меня. Всего. До слепоты чувств… Полный злости и отчаянья крик остро стеганул по ушам. Голос. - Надо бежать. - Зачем??! Я НЕ ПОНИМАЮ!!! - Заткнись! Надо!
Заповедник Туманов Рассказы Предвкушение Боли и Страха, дает толчок. Нет мук, нет честного определения творчеству. Чем больше страданий, тем эмоциональней и чётче видно суть. Вековые Дубы гниют от боли, когда эпохи стирают с них Руны и Кровь предков, стая потеряла доблестных воинов, века привели с собой Лож и Слабость, что привело к разорению Души. Услышав Зов, кровь кипит, у тех кто Честь в Веках хранит…
Творчество рождается в присутствии четкого погружения в Вековые грани времён, когда Наши глаза были чистыми, когда наши слова были искорени, когда сталь приносила победу, а кровь давала толчок к ней. В Времена Мифов и Богов. Любви и Ненависти. Крови и Чести, Когда Горы были Домом, а Леса тропой к ним, когда Душа обретала покой, за Северными Вратами…
МОСТ Капли растаявшего снега стекали по окну. Она смотрела в даль, не зная и не видя того что, хотела увидеть перед собой. В глазах всё тот же снег. Она часто проливала слёзы из-за непонимания всего мира, из-за стремления понять его, найти то, ради чего стоит жить, но чаще просто по состоянию души…
Услышав зов, источником которого был центр груди, манил её закату.
Промокли ноги, на лице была маска растёкшейся туши. Она сидела, перевесив ноги через ограду моста, вода была черна, лёд скрипел об каменные стены набережной. Стоило приглядеться, и сотни рук появлявшихся из воды, просили её присоединится к ним. Она была под гипнозом своих желаний, которые стаскивал её с моста.
Ночь… Кому придёт в голову вести свою повозку через мост зимой, отчаянному глупцу. Выбора нет, стОит сделать шаг и нет больше бессонных ночей, боли, страхов и вечного присутствия смерти за спиной.
Шляпу подхватил ветер. Она никогда не завязывала её на подбородке, считая, что это выглядит глупо, и пошлО бы скорей маленькому ребенку, чем ей.
Ветер играл её белыми прядями, возносил их, обрушивал на тёмные ткани одежды и это мог бы никто не увидеть, никто кроме него. Он постоянно, изо дня в день проезжал по мосту со стороны лесов в сторону заброшенных равнин, где стоял его разрушенный много лет назад дом, скорей склеп, именно так называли его люди. На старом кладбище, что лежало на равнинах, его склеп мешать мог лишь больным манией страха, что он не такой как все, скорей животное, чем человек, как белый волк, в стае серых тружеников скорби, как ворон в туче падальщиков, как мрак для света…
Он весь день проводил в лесах, только там его могли оставить в покое, для своих мыслей, рассуждений, теорий, всего того, что не приходит в голову остальным, всего того, на что нет точных ответов, всего равному тьме.
Подковы бьют по мостовой. Это особый звук, который пугал ночь, пугал каждого, кто терялся в сумерках, заставлял забыть всё ради чего он забылся и бежать, бежать дальше, до поры, когда резкий, громкий цокот не оставит его.
Лёгкий испуг, передёрнуло, кровь побежала по венам, как обрушивается вода с гор, которую она видела на открытке, посланной ей одним из родственников на день рожденья. Мгновенно Она осознала своё присутствие, иллюзия пропала, действительность шокировала, она уже не была уверенна о своём шаге к вечности, которая её так манила.
Шляпа прокатилась мимо, он любил все, что мог найти, эта находка была его лучшей, по сравнению с тряпками и ржавыми предметами интерьера кухонного стола.
Она обернулась на шум, при этом, издав робкий крик. Её нога соскочила со скользкой железки прибитой к краю моста.
Ещё никогда слух не подводил хранителя склепов. Он всегда знал, кто и где создаёт звук, ему рассказал об этом лес, с его голосом. Лишь Он мог его понять.
Рукам не придаётся сила и уверенность, когда холод обвивает пальцы, а ткань не знает хватки, которой можно придать надежду… Она боялась, как никто и никогда, она знала Его присутствие на мосту, но не могла попросить о помощи, губы смыкались, а голос молчал, это могло убить, могло остаться с ней, внутри, забытой, в ярости, навсегда, ради потерь. Все чувства оставшиеся в Ней просили дать шанс, мысли были об одном: спаси…
Душа сжала грудь, она давила как луна прилив, чувства переливались в стон, поток разумного истёк, дав прилив инстинктам и интуиции. Нельзя было это понять, можно было это почувствовать. Душа тянула к истокам сознания, которые начинают свой путь из под корней и достигают пика в начале гроз, испускаемых небом.
Руки сжимали ветви, желание переходило в ор, который не видя итога просил Богов, Тёмные и Белые пряди волос, отблеск воды, падающие снег и слеза, леденящий мороз не даёт вздохнуть, нет повода для панического страха, есть обреченность, рвение в груди, всё ниже и ниже, рука теряет опоры, лунный взгляд, нет сил держать себя, взрыв, скрежет, мольба сумрака, всплеск, за ним ещё, тишина, крик бесполезен, объятья греют лишь миг, спокоен, а ждать мог бы век, приступ, хлопок, тела в комок. Так глубока триоль тепла, что нет исхода ждать конца, река тянет путь для следующих в глубь, счастье не вечно, обрывистый путь. Перед глазами всплывают обрывки в памяти, так мило, тепло покидает, превращаясь в пар, он не вечный, видно как он растворяется над Ней, жизнь покидает, в глазах отблеск, она и он, и голос: Прости что не смог…. Сердец прерывания, Объятий глоток, В душе нету силы, Почувствовать вздох. Так долго стремленье, узнать свой исход, Для тяжких сравнений в истории нот.
Она этого хотела, Он этого ждал.… Этого не понять, это можно почувствовать.
Одно целое, как ком. С одной верой, узнать что потом. Так близко духовность, для тех кто погиб за…..
В реке отраженье застывших чувств, смерть.
Вампир и Утбурд.
В суровых небесных реках, завязших болтах плоти предков, под скалами корней вековых дубов, лежали плиты, знаки которых были числа «от и до». Помнившие их, скорбящие им, давно обрекли покой в лесах сумрака и теней. Те места были под покровом ядовитых туманов и струившихся из земли фонтанов горных пород, растопленных до угля, что привело эти земли в разорение зелени и превосходство пепла, смога, тьмы, а самое главное призрачной тени. Которые сводили сума своими воплями, гнались за жертвой разрушая всё на своём пути, выдирая с корнём деревья, переворачивая скалы, что превращало их в песок, ради наказания за муки и боль, что вручили им при рождении. Ими становились лишь те, кого матери оставили в лесах после их рождения, из-за уродства, болезней или по поводу лишнего рта. Эти существа могли стать чем и кем угодно, стать облаком или огромной стрелой пронзающей тьму настигая свою жертву.
Их плачь, их стоны были невозможны, это сводило с ума. Взглянув им в глаза, обреченные не могли пошевелиться, издать звук, отвести пристальный взор, от их гипнозного взгляда. Только противоположная часть реки могла остановить его и железо, он ненавидел его, любой предмет: нож, меч, вилы, что угодно, хватало иглы, и он исчезал, так же неожиданно как появлялся. Это был Утбурд, выброшенный ребенок, призрак мести, которая ждала каждого в ночи…
Эти места избегали все, кто знал о них. А кто не знал? Те пропадали и становились поводом для очередной истории, которую я вам рассажу.
В тот день Луны располагали всемогущим светом, и земли Карпатских лесов были поражены этим даром Богов. Стремящиеся к дому путники останавливались и разбивали лагеря, не дождавшись темноты, для наслаждения этой красотой. Волчьи стаи сходили с ума, не прекращая свой вой, придавая ночи оттенок чувств, эмоций, и мира. Но это только Миф, для всех кто не знал, что бывает потом…
Смыкая губы, набрал воздух в грудь. Перед глазами красный закат, алые облака рассеивались, превращаясь в синий узор на гладком небе. Цвета мелькали, не давая чётко определить их, что давало повод для долгого наблюдения за ними, без страха и тревоги, только спокойствие и пустота, которая растворяла Душу и Сознание. Можно было вечно смотреть, набираясь впечатлениями, которых бы хватило до конца дней, но жаль, это продлилось недолго.
Гром... раздался крик. Страх в душе возник. Ворон сделал взмах и пал на землю в судорогах. Боги дали знак, что делать, Бежать? Просить? Молить? Или просто Смотреть?
Решать не им, а вам. Так хорошо осознавать, что ты мёртв, что ты Утбурд.
Слои трупов придавивших друг друга в погоне от бездны, огонь и дождь из звёзд, обрекли землю на истребление всего живого и разумного, всего зелёного и тёплого, всего кроме пепла, смога, тьмы и тех кто был в ней, под покровом снов и мифов, под загадками и сумрачными расколами во времени. Не было ни одного человека, которому бы пришло в голову искать укрытие там, а не в пещерах залитых лавой, церквях и святых убежищах, сгоревшим дотла.
В тихих впадинах дремучих зарослей, долинах гремучих змей и белых волков, за той частью реки, где был другой мир, где слабость - превосходство, а сила - верный признак поражения, там, где любовь превосходила жизнь, а смерть - любовь, но самое главное, там была она. Сводящая с ума красотой, завораживающая, одним словом, одним жестом, одним взглядом. Ей нельзя было стать, ей можно было быть, лишь одной, как смерть, как покой, как любовь. Она ненавидела всех, кто был не таким как она, всех кто был, всех кого она встречала на своём пути. Они были влюблены в неё и отдавались без разочарования, без робости, потери и смятения к ней в объятья, за которые боролись в бреду и сумасшествие, за неё. Она же брала их жизни, выпивая кровь, без остатка, за свою боль и голод, которые нельзя было остановить, можно было лишь затмить. Это была Она, Смерть, Любовь, Вампир, Леденящий плоть укус, который ждал каждого под покровом тьмы…
Она первый раз испытала страх за свою жизнь, за свою долгую вековую жизнь, что это может быть конец, всего что она накопила в себе, всего что копила для дня, который она не ждала в эту ночь. Она знала, что на той стороне реки есть место, где все осталось по-прежнему, но она не знала, что её там ждёт, выхода нет, есть выбор, который она сделала.
Как по мосту, она прошла по воде. Прошла пепел, смок и тьму. Пройдя через сумрачный раскол, Она услышала плачь ребенка, как это мило ей показалось, ему это показалось ещё милее. Она делала беззвучные шаги, он играл, ломая ветки и создавая порывы голосом, как ветра создают бури. Пытаясь взглянуть ей в глаза, перемещался и перелезал с дерева на дерево, как животное, сопровождал и ждал, когда она устанет идти, чтобы насладится её болью, чтоб почувствовать её страх, увидеть её взгляд и разорвать когтями в пыль, проглотить, растворить, уничтожить, это были его мечты всегда и во всём. Она знала что он смотрит, знала о чём думает, но не боялась. Её улыбка, её глаза, кожа, не один волос не чувствовал страха и неожиданности. Она знала все, что могла знать о нём, всё и даже больше, он не знал, а она - да, всегда, и всё.
Крик, плачь, взгляд, остолбенение, иллюзия сна, в глазах боль, нет сил, волю сменила пустота, разум чувства, укус, нет дна, удар, нет зла, порыв, как плен, боль, как смех, мороз и мгла, пустота как шторм, всегда первей, чем вздох, для пустоты в душе слишком много чувств во тьме, как в тебе, в сердцах и сне…
Заповедник Туманов. Раскаты грома будоражили землю, тучи закрыли небесную гладь, а ливень пал на лес, в котором выжить мог лишь сильный духом и слышащий голос ветров. Это мог быть только один – сумрачное создание, нюх которого сравним с волчьим. Совиный взор, которого мог видеть всё, вплоть до мельчайших частиц плоти, оставленной после тружеников скорби. И яростью, равной силы проснувшегося из спячки медведя…
Я проснулся от громкого крика. Открыв глаза страх овладел мной, место где я очнулся не вызывало сомнения в том, что мне предстоит долгий путь:
- Зачем я здесь, - на этот вопрос ответа нет.… Но что-то говорило мне, что нужно идти на север. Что это сон или реальность, уже не важно.
Вокруг суровая чаща леса, нет ни одного животного, которого я мог бы встретить на пути. Лишь звонкий плеск воды под ногами и редкий голос ворона, которого я заметил уже давно над собой, мой друг скорби следил за мной, мне казалось, что он показывает путь, только куда? Вполне возможно, что это будет кладбище, вороны чувствуют себя там в покое…
Ветви деревьев царапали моё лицо и руки, кровь лилась по груди, я чувствовал её тепло. Я не мог думать ни о чём кроме:
- Я должен идти, должен найти выход…
У меня не было сил идти, голод заставлял совершать ошибки. Тьма скрывала все тропы, и я шёл по дороге, которую проложил своей кровью. Проходя мимо очередного болота, я заметил свет луны, падающий на торчащую рукоять из сваленного ветрами дуба. Это был меч, меч с рунным камнем, что делало его не похожим на другие. Когда я прочёл руну, в ней говорилось:
- Туман падет во время тревог, Страх победы не несет…, - очень странное заклинание.
Я дёрнул меч и увидел его во всю длину, он был огромен и так тяжел, что я с трудом смог его поднять. Я возвысил его к небу и произнёс:
- Дай мне силы, во имя Богов.
Как вдруг молния поразила стоящее передо мной дерево, ветра стали раскачивать деревья всё сильней и густой туман спускаться с горы, которую я не видел до этого, её открыла вспышка молнии во тьме…
Страх толкал на испуг, я почувствовал боль во всём теле, что это? Ядовитый туман, он вызывает паралич. Долго не думая, я произнёс:
- Один пробуди во мне героя, прошу тебя…
Я бросил меч свой в бой, но как я смогу уничтожить облако тумана. Мне нечего было терять и, закрыв глаза, я наносил удары по пустоте, представляя перед собой армию врагов. Без чувства усталости, пронзал воздух, а когда уже не было сил держатся на ногах, упал на землю и потерял сознание…
Когда я очнулся, всё было по-другому, нежели до битвы. Туман пропал, поднявшееся солнце над горой грело лучами, и кровь запеклась на ранах. Поднявшись, я долго стоял не двигаясь, пытаясь услышать хоть что-то. И это произошло, ворон позвал меня, верх на скалы. Я знал, что за ними должно быть то, что так тянет…
Поднявшись на выступ перед вершиной, меня ослепил яркий свет, сфера льда, она парила над плитами вершин, она звала к себе, пугая, но моя душа стремилась к ней. Добравшись до неё, я протянул руку и дотронулся, меня охватил холод, и в голове стали мелькать все воспоминания боли и любви. Это продолжалось пока воспоминания не дошли до моего присутствия здесь…
Я хотел погибнуть, чтобы испытать это ещё раз. Лёд сменил огонь, он разрушил то ради чего я терпел муки, превращая лёд в мои слёзы, он знал, что я умру от этой боли…
Я знал крик, создала тишина, она нужна мне.
За холмом было огромное поле крестов, моё предположение было верно, я стану вечностью о которой не узнают, а лишь те кто проснётся здесь поймут меня.
...уже поздно, ложусь в кровать, пытаюсь уснуть, но попытки безуспешны, мучает кашель и нарастающая духота в комнате. Не выдерживаю, встаю, развешиваю шторы и замираю на мгновение, зачаровываясь огромной луной, не зловещей, кутающейся в обрывки тёмных туч, не тусклой и размытой, а величественной, яркой и вечной. Её окружает лунная радуга, впервые вижу такое.. Приоткрываю окно, жадно ловлю свежий воздух и вновь ныряю в постель, но кашель не унимается. Вижу полоску света сквозь дверь, мама тоже не спит. Кутаюсь в красный бархат халата и топаю на кухню ставить чайник.
- Ты знаешь, в ванной был сверчок, такой большой... - Да, мам, знаю.. (ужас какой, откуда в ванной сверчок?) - Знаешь?! Откуда? - Ну как же, это... это Стёпа, он живёт там... (завариваю чай, думая, какой бред я несу, надо же было додуматься, Стёпа...) - Надо же, Стёпа... - Мам, да я пошутила, ты чего?
Сидим, пьём чай, говорим глупости и смеёмся, во всём доме стоит тишина, на часах два ночи, а сон пропал совсем. Пытаясь не упустить того тепла, что подарил чай, возвращаюсь в кровать, предварительно взяв наушники. Шторы остаются открытыми, лунный свет свободно гуляет по комнате, мягко укутывает предметы.. Закрываю глаза и полностью погружаюсь в музыку, ловлю каждый новый звук. Под такую музыку надо быть вдвоём. Чтобы в комнате был мягкий свет от лампы в углу, в вазе стояли изогнутые японские ветки, стены дарили тепло персикового цвета, а шторы укутывали от посторонних глаз. Ты лежишь на животе на причудливом мягком ковре, сложив руки на подушке, он сидит, прислонившись спиной к стене и запрокинув голову. В его руке сигарета, ты наблюдаешь за дымом, который совершено произвольно ускользает в никуда.. Рядом бокал, в нём медленно тают кубики льда. Слов не надо, они были раньше, теперь просто молчание, просто шум дождя за окном...
Отправлено: 04.04.08 13:57. Заголовок: Она затянулась сигар..
Она затянулась сигаретой, через пару секунд выпустила дым в воздух и задумчиво произнесла: «Знаете, девчонки, в этом кафе у меня было первое свидание, после которого отношения продлились год.. как то всё это.. навевает..» И вновь сигарета. Вокруг сидели люди за столиками, что-то пили, разговаривали. Музыка, теплый майский вечер, наполненным лучами заходящего солнца и молодостью зелени. Оглянулась. А это же и мой парк.. наш.. Он был таковым всего лишь несколько раз, но это стоит, наверное, долгих месяцев ожиданий. Перед глазами проехал детский паровозик, везущий карапузов с заботливыми мамами, пони на привязи под елью, птицы.. августовское утро, сарафан в горошек, неподдельный интерес ко всему вокруг и неизвестно откуда взявшаяся решимость прикоснуться к.. ладони. Странно, нелепо, но безумно сильно. Потом осень, один из тех вечеров, которые дарят последнее тепло перед долгой холодной зимой. Лавочка. Обычная лавочка. Редкие прохожие, парочками.. Рядом большая и важная ворона, смотрит. Ищу в сумке кусок булки, кидаю в сторону. Сначала испуг, отлетела в сторону, потом всё же находит и вместе с трофеем улетает на ветку. Еще зелёная трава припорошена листьями клёна, плюю на шпильки, иду уже не по дорожке, в душе восторг. Он рядом, следует, смотрит. Почти всё время молчит, не понимаю, как выдерживает все те глупости, которые говорю без умолку. Просто мы вместе, здесь и сейчас. Потом было еще одно осеннее утро, уже промозглое и неприветливое. Парк был пройден мимо. Возможно, он обиделся на нас, поэтому в свою зимнюю сказку, когда все деревья, кусты, крыши кафе были укутаны в белое покрывало снега, уже никого не пустил... Чей-то смех вернул меня в реальность, вечер продолжался, на часах перевалило за четверть века..
Значицо так: "Один день из жизни нового поколения" имеет двух равноправных авторов - Верховца и меня. Писалась эта чешуя в недопочиненном маскараде 2141, в гараже около мусорки, писалось как смех, как эксперимент. Точнее - как смех, но было экспериментом. Еще было вино за 74 по тем временам вино молдавское белое полусладкое и немного прохладно по утрам. Исправить не требую - настало то время, когда мне уже все равно. :) Но ровно настолько, чтобы, между прочим, уточнить. Не более. :)
А еще... сколько мне следует поставить на то, что Адреналинку зовут Лена?
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 1
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума